очень нудно 
92 
Но он все равно беспокоился, садясь за руль серой "девятки", которая ждала его напротив кафе. Машину он забрал из условленного места накануне вечером. Еще в Москве они с генералом Потапчуком договорились, что, получив от Глеба телеграмму соответствующего содержания, Федор Филиппович незамедлительно направит в его распоряжение автомобиль, нагруженный заранее оговоренным набором орудий, инструментов и припасов. Машина обнаружилась вовремя в точке, которую они с генералом когда-то отметили на плане города, и все, в чем нуждался Глеб, было внутри – частично в багажнике, частично в многочисленных тайниках салона. Сиверов все тщательно проверил и убедился, что генерал, как обычно, не подкачал: все было на месте, строго по списку и даже немного сверх того. Номера на "девятке" были местные, но Глеб знал, что гнать машину пришлось издалека: по вполне понятным причинам Федор Филиппович не хотел беспокоить руководство и сотрудников здешнего управления ФСБ. Скорее всего человек, пригнавший сюда машину, понятия не имел, что на свете существует какой-то генерал Потапчук, не говоря уж об агенте по кличке Слепой; вероятнее всего, бедняга не подозревал даже, что везет. Он здорово рисковал, этот неизвестный Глебу безымянный офицер, разъезжая по оживленным трассам на "девятке", набитой стреляющим и взрывающимся железом, но у него все получилось, и теперь он, наверное, благополучно ехал домой в плацкартном вагоне какого-нибудь поезда – вряд ли его начальство разорилось на билет в купе, а уж о самолете и говорить нечего...
Он остановил машину на тихой, утопавшей в зелени улочке, по обеим сторонам которой тянулись глухие каменные заборы высотой в полтора, а кое-где и в два человеческих роста. Место было знакомое, Глеб наведывался сюда неоднократно. Вообще, спешка, с которой проводилась подготовка к этой операции, стоила ему многих часов пеших прогулок по жаре, во время которых Сиверов внимательно смотрел себе под ноги и читал надписи на крышках люков: "Канализация", "Водопровод", "Электросети", "Газ"... Зато теперь он, хоть и не мог похвастаться доскональным знанием подземных коммуникаций города, неплохо представлял себе некоторые их участки. Он будто видел их сквозь камень и асфальт – километры уложенных в бетонные короба труб и кабелей, неимоверно сложную систему питания и кровоснабжения крупного современного города. Это было занятное ощущение, и сейчас, проверяя, на каком расстоянии от ближайшего люка стоит его машина, Глеб чувствовал себя кем-то вроде микроба, готовящегося атаковать ослабленный нездоровым образом жизни организм. И в точности как большинство микробов, проникнуть в организм он собирался не через кишечник и не сквозь кожу, а через рот – то бишь с парадного входа.
Убедившись, что машина стоит как надо; Глеб запер дверцу и прогулочным шагом двинулся вдоль улицы, непринужденно помахивая черным полиэтиленовым пакетом. Между ручками пакета в ладони у него была зажата рукоятка пистолета. Пистолет был знатный – девятимиллиметровый семнадцатизарядный "глок" с глушителем заводского производства. Глеб выбрал это оружие за надежность и двойное количество патронов в обойме – последний фактор мог сыграть решающую роль в стычке с неопределенным числом хорошо вооруженных людей. Продолжать слежку за домом Багдасаряна после того, как было обнаружено его подслушивающее устройство, Глеб не отважился и теперь даже приблизительно не представлял себе, сколько там может оказаться охранников – два или два десятка.
Второй пистолет, приходившийся тому, что в пакете, родным братом-близнецом, висел в наплечной кобуре у него под курткой, и Глеб чувствовал, как он тяжело похлопывает его по ребрам в такт шагам. Спортивная куртка была короткой, а пистолет с глушителем, наоборот, длинным; кобуру пришлось поднять вверх до упора, так, что резало под мышкой. Рубашка под ремнями кобуры промокла от пота, и Глебу хотелось, чтобы все это поскорее закончилось.
Над гребнями заборов покачивались остролистые кроны пальм, а сами заборы были каменные, увенчанные где двускатными черепичными крышами, где заостренными металлическими штырями, где пущенной поверху кованой декоративной решеткой. Западная мода выставлять ухоженные дворики напоказ сюда еще не докатилась – то есть докатилась, конечно, но не прижилась. Люди здесь жили в основном солидные, состоятельные, не любившие выставлять свою частную жизнь напоказ, а главное, такие, кому было что скрывать. Багдасаряну, например, было что скрывать, и господину мэру, надо полагать, тоже. Глеб подумал, не заглянуть ли ему по дороге в гости к уважаемому Павлу Кондратьевичу, но решил не торопиться: в конце концов, этот деятель был просто пешкой в руках своих приятелей – седовласой, седоусой, очень импозантной и представительной, но все-таки пешкой. На него, пожалуй, и пулю тратить не стоило, достаточно было просто лишить его поддержки Багдасаряна и компании, чтобы он перестал существовать как самостоятельная сила.
92 
