44 
Почувствовав, что краснеет, Панкрат воздержался от уточнений.
– Спасибо и на том, – буркнул он. – Ты мне нарисуй словесный портрет этого типа. , – Зачем? – девушка пожала плечами. – Вы же сами его видели. В клинике.
Панкрат, не удержавшись, хлопнул себя по лбу.
– Слишком много впечатлений за один день, – усмехнулся он. – Все и не упомнишь. Точно, я его видел. Рожа у него какая-то.., еврейская, что ли.
– Ay меня дед – еврей, – вдруг ни с того ни с сего вставила Люся. – Мамин папа.
– Да? – удивился Панкрат. – Ну тогда извини.
– Да ничего, – она хмыкнула и обхватила руками колено. – Я его ни разу в жизни не видела. Он в Израиле живет.
Панкрат посмотрел на сигарету и, подумав, спрятал ее обратно в пачку. У него было совсем немного информации: имя, которое могло оказаться пустым звуком, модная татуировка, в обычное время скрытая одеждой, атлетическое телосложение и уровень дохода выше среднего, о котором свидетельствовал дорогой аромат, если только Люся ничего не перепутала. Плюс словесный портрет, который с помощью современных технологий можно было превратить в изображение, но какой в этом толк для них?
Впрочем, одна идейка у Панкрата все-таки имелась. Он не слишком на нее полагался, поэтому и решил попридержать в резерве, на самый крайний случай.
– Ладно, поехали, – прервав размышления, решительно произнес он. – Закончишь свой рассказ на новом месте жительства.
– А приставать не будете? – неожиданно с вызовом спросила девушка. – Врач сказал, мне пока еще нельзя… это самое. Слишком серьезные повреждения.
– Что «это самое»? – механически переспросил Панкрат, запуская двигатель.
Потом до него дошло.
– ..твою мать! – не выдержав, заорал он на нее.
Люся, не предвидевшая такой реакции, вздрогнула и забилась в правый угол сиденья.
– Во-первых, запомни: я предпочитаю взрослых женщин, – взяв себя в руки, произнес Панкрат каким-то ненатуральным голосом. – Во-вторых, еще раз скажешь какую-нибудь херню на эту тему – и вернешься к врачам. Там тебя не замедлит навестить добрый дядя Марк, экзорцист и утешитель сирот. Ты все поняла?
Она кивнула. Вспомнив, что сказал доктор, Панкрат на мгновение испугался: вдруг реакцией на его крик станет очередной приступ?
К счастью, обошлось.
Когда он выруливал из подземного гаража, Люся спросила:
– А кто такой экзорцист?
– Есть такая профессия – демонов изгонять, – бросил Панкрат через плечо.
* * *
Гриб не подвел: новые паспорта ему и Люсе изготовил в их присутствии, даже не спросив доплату за срочность.
Видно, хорошо помнил старик тот случай, когда Панкрат здорово намял бока его сыновьям-богатырям, вздумавшим кинуть клиента, которого они посчитали лохом.
Сами сыновья, ребята с косою саженью в плечах, предпочитали держаться от него подальше. Младший, сидя в кресле, положил на колени помповое ружье внушительных размеров и не выпускал его из рук. Всем своим видом он давал понять, что всадит в Панкрата заряд картечи при любом, с его точки зрения, слишком резком движении.
Второй сын – его прозвище было Молотобоец – стоял, подпирая косяк двери, за которую удалился сам папаша, чтобы предаться не праведным трудам по изготовлению фальшивых документов. Фотографии для паспорта Панкрат и Люся сделали в салоне «Кодак» на первом этаже дома, в котором жил Гриб; вполне вероятно, что это заведение ему и принадлежало.
В правой руке Молотобоец держал предмет, принесший ему известность и прозвище, – ударное орудие, по виду напоминавшее молот для метания. С помощью кожаной петли на рукоять крепилась к волосатому предплечью толщиной с голень нормального человека. Молотобоец был неразговорчив, но расторопен в деле.
Это мог подтвердить сам Панкрат: во время стычки с братьями его череп едва не познакомился с «молотом», хотя в результате пострадал всего лишь антикварный комод в прихожей.
Знающие люди утверждали, что время от времени Грибов сын не брезгует попробовать силушку молодецкую в нелегальных боях насмерть, где разрешено любое оружие. В пользу этого предположения говорили и многочисленные шрамы на его теле, делавшие Молотобойца похожим на жертву пластического хирурга, страдавшего жестоким тремором конечностей.
Когда он открыл им дверь и показался на пороге, не выпуская свое оружие, Люся ойкнула и испуганно прижалась к Панкрату.
Впрочем, сама она была изукрашена не хуже. Оба брата, не стесняясь, разглядывали лиловеющие следы от укусов на ее руках и шее, пока Панкрат не встретился с ними взглядом.
44 
