очень нудно 
121 
– Ты зачем туда пришел, гад? – Она была совсем рядом. – Что, ты там забыл?
– Деньги! – крикнул вдруг Иван.
Это слово всех немного отрезвило. Вадик перестал крутить скатерть, Лариса остановилась, Борис удивленно на него посмотрел.
– Мои деньги! – уверенно продолжал Иван. Раз уж я решил уйти – имел я право забрать свои кровные? На что мне было жить, спрашивается?
– Деньги? – переспросила Лариса. – А кто поручится, что ты не ее деньги взял? Там вообще денег не было!
– Лариса, брось, – серьезно сказал Борис. – Нашли у нее в сумке пятьсот долларов.
– Тоже мои! – пояснил Иван. – Да вы что – не знали, что ваша дочь не работает? Что денег ей взять негде? Что живет она на мои средства? Не знали – да? Очень странно. Может, она у вас брала, но мне об этом не говорила. А я всего пару недель назад дал ей четыреста долларов на хозяйство. Сколько сказала, столько ей и дал. И на днях дал еще триста, чтобы она себе платье купила. А брал я оттуда свои деньги, свои! Потому что решил – с ней больше жить не буду! А куда мне деваться? Квартиру надо снимать.
Я взрослый мужик, жить с матерью не могу.
– Ну и снял? – спросил вдруг Борис.
Иван напрягся. Придется отвечать, но только что?
Наконец он сказал:
– Вариантов целых три. Но все неважные.
– Что так?
– Один – через знакомых, два – через агентство Но агентам надо платить месячную плату за квартиру. А то, что через знакомых, и смотреть не стоит Первый этаж, окна на магистраль, рядом железнодорожные пути. Это мне не подойдет. Не уснешь.
– Тебе скоро бесплатную квартиру дадут, гад . – Женщина, однако, опустила руки и вернулась на диван. – Ты там выспишься… В три смены! Под нары загонят, сука…
– Ну и лексикончик у вас, – заметил Иван. – Я и слов таких не знаю.
– Узнаешь! Там научат!
Иван посмотрел на часы:
– Кажется, я тут засиделся. Поеду, надо же выспаться.
– На работу с утра? – спросил Борис.
Этот вопрос Танька ему тоже задавала. И конечно, Борису нельзя было отвечать так, как Иван отвечал ей. Он деланно-небрежно отмахнулся:
– Да нет, квартиру искать.
– А где ты сейчас живешь?
– Жил в Измайлове. Но сейчас, конечно, я туда не поеду.
– А ночевал где? У суки у своей? – снова встряла Лариса. – И катись опять к этой суке! И катись – вместе порадуетесь! Ты же теперь свободный человек! Танечки больше нет!
Иван вдруг подумал, что эта истеричная баба выразила его тайное желание. Ему хотелось бы вернуться к Мухе, поговорить, лечь с нею рядом, погасить свет. И даже не трогать ее – просто поваляться под одним одеялом, чтобы было теплее. Но теперь он туда вернуться не мог. "Следят за мной или нет? – спросил он себя. – Вряд ли, конечно. Но ехать туда незачем… Теперь надо держаться в стороне. Я не знаю Муху, она не знает меня. Деньги у нее есть. Как же она за продуктами будет ходить? Кто ей принесет?
А если телефон не сможет починить? Что тогда? Мастера ей вызывать? Засветится. Побоится. Так что она теперь живет без телефона. И даже позвонить ей туда нельзя… А если она его сама починила?"
Эта мысль его подстегнула. Он подошел к Борису и сунул ему руку:
– До свиданья!
Борис охотно принял рукопожатие и доброжелательно ответил:
– До скорого. Ты не пропадай, а то ведь тебя очень ищут.
– Я появлюсь.
– Ага. Показания надо дать.
– Сажать его надо, какие показания… – буркнула Лариса. – Отпускать нельзя. Он же никогда больше не появится.
– А сюда я зачем пришел, по-вашему? – повернулся к ней Иван.
– Откуда мне знать? – ехидно ответила она. – Может, нас хотел убить?
– О Господи… – Иван подал руку и Танькиному отцу, но он ее не заметил.
– Оставь адрес, – сказал ему в спину Борис. – Чтобы тебя проще было найти.
Иван повернулся:
– Я еду к матери.
Другого выхода он не видел. Другого адреса назвать не мог. А квартиру в такой час не снимешь.
– Кстати, – сказал он, обращаясь только к Ларисе. – Если вы еще раз приедете к ней и начнете ее оскорблять…
– То что? – повернулась она к нему, подбоченясь.
Иван молча вышел. Спустился во двор, сел в машину, включил печку. А вот света включать не стал.
Машина, долго простоявшая на морозе, медленно нагревалась, по ногам потянуло теплом. Он закурил, пустил дым в лобовое стекло.
«Кто же ее так, кому она нужна? – думал он. В чем тут дело? Так, надо сообразить… Были у нее какие-нибудь знакомые, которые могли… И думать нечего. Она с такими не общалась. Был только я. Ох, как скверно…»
121 
