102 
– Я так, предложил… чего добру пропадать? – скосил глаза на похрапывавшую Любку Паша. Три верхних пуговицы на блузке были расстегнуты, и в разрезе виднелась вялая, подрагивающая, как теплый студень, грудь.
– Завтра к Любке и пойдешь со своей водкой, – Петрович поднялся из-за стола. – Кто не хочет, может не идти. Мое дело предложить, ваше – согласиться.
– Я иду, – поднялся Шура.
Паша раздумывал недолго, за компанию он готов был повеситься, такой уж душевный был человек.
Мужчины выбрались на улицу, помочились, стоя прямо на крыльце, и гуськом двинулись к лесу.
Петрович шел первым, придерживая рукой полу телогрейки, чтобы не так бросалась в глаза спрятанная бутылка водки. Шура шел следом. Процессию замыкал Паша, прихвативший в доме у Любки топор и кочергу, чтобы сподручнее было открыть окно или дверь.
В знакомом с детства лесу мужики чуть не заблудились. Ночь стояла темная, шли, ощупывая перед собой руками воздух, боясь не напороться на сухую ветку.
Наконец, за деревьями блеснул фонарь. Воры пошли побыстрее. Лес кончался на склоне небольшого холма, а метрах в ста от него уже начинался забор овощной базы.
– Раньше прожекторов было меньше, – заметил Петрович. Половину площадок заливал яркий свет прожекторов, укрепленных на бетонных столбах. Другая половина тонула в темноте. Охранники не показывались. Присмотревшись, Петрович увидел за одним из освещенных окон силуэты людей с картами в руках.
– Играют. Небось, выпили. Баб что-то сегодня с ними не видно.
То, что в доме у Любки казалось легким и доступным, теперь превращалось в проблему.
Шура развел руками:
– Ты видишь, сколько складов? Где искать?
– Погоди, – Паша стоял, обняв дерево и, приложив ладонь ко лбу, осматривался. – Вон, посмотри, – он вытянул руку, указав корявым пальцем на кирпичное здание с тремя воротами. – Видишь, где следы от машин? Туда и возят.
– Светло перед воротами.
– Зачем же через ворота пробираться, если окна есть? – засмеялся Петрович.
– Да ну его, мужики, пошли назад! Я знаю, у кого в деревне водка есть.
– Струсил? – осклабился Петрович.
– Красть не хочу, – попытался разыграть из себя порядочного Паша.
– А они что, – Петрович указал рукой на овощную базу, – свою контрабанду на грядках выращивают или в парниках? Ворюги они, самые настоящие!
Пошли! – и Петрович, не оборачиваясь, стал спускаться по склону.
Появления трех мужиков никто из охраны не заметил. Люди здесь и днем были в редкость, ночью же не появлялись вовсе, разве что какой-нибудь пьяница забредет. Пришлось долго идти вдоль забора, никак не могли найти подходящее место, чтобы перелезть. То свет мешал, то до верха было высоко.
– Не боись, мужики, обязательно окажется, что забор где-нибудь да повален.
Но порядки на базе оказались более правильными, чем в деревне. Забор повсюду оставался забором.
Убедившись в этом, Петрович предложил:
– Здесь забор пониже. Ты, Паша, подсадишь, а я потом сверху подсоблю.
Пьяноватые мужчины с большим трудом преодолели преграду, перепачкавшись в солидоле.
– Как в армии, – сказал Петрович, размазывая солидол по телогрейке и, втихаря ощупывая, не пострадала ли бесценная емкость.
«Если все будет удачно, – решил он для себя, – выпьем в кустах после дела».
– Теперь куда, Петрович? – спросил Паша, сопя от усталости.
– Куда, куда… туда, где темно.
– Я здесь пять лет не бывал, – сказал Шура. – Веди, Петрович. Ты придумал, ты тут хоть иногда появляешься со своей таратайкой.
– Ты, бля, на мой трактор не клевещи, он меня никогда не подводил, что дров привезти, что сена, что мешки закинуть…
– Ладно, Петрович, угомонись, давай дело делать.
Мужчины разговаривали громким шепотом, прижимая пальцы к губам. От освещенного окна их отделяла сотня метров. Охранники оживленно играли в карты, иногда сквозь приоткрытое окно слышались их голоса – мат, подначки.
– Хорошо им, – сказал Петрович.
– Почему? – спросил Шура.
– В тепле сидят, водку хлещут.
– Не хлещут они водку, – сказал Петрович. – Пошли, – в одной руке он держал кочергу, Шура нес топор. – Там, в стене дырка была, через нее залезем.
Но у склада мужиков ждало разочарование: в стене из красного кирпича белело неровное пятно, выложенное силикатными блоками.
Петрович поковырял ногтем раствор.
– Сволочи! – сказал он.
102 
