169 
– Завтра.
– Хорошо. Я, – тут она решила немного объяснить свою реакцию – слишком уж подозрительно они на нее смотрели, – я что-то предчувствовала. Он ведь давно пропал.
– Почему вы не заявили, что он пропал? Когда это случилось?
– Четвертого сентября.
– Прошло больше недели. Вы должны были заявить.
– Да, но… Он как-то странно выразился, когда звонил мне в последний раз… Как раз четвертого, нет, пятого… Нет, я совсем запуталась… Он сказал, чтобы я его ждала. И я ждала.
Она что-10 подписала, и они ушли. Только тут Анна поняла, что ни слова не сказала им о том, что Олег убил своего гостя. А они ни слова не сказали ей про труп. Был труп в багажнике или нет? Не может быть, чтобы был.
Тогда бы они первым делом спросили ее об этом. Значит, он его спрятал. А если так хорошо спрятал, то его могут никогда не найти. Она не знает, кто был такой этот Витя, где он живет, есть ли у него семья. Ничего не знает. Никому не может сообщить. Тот человек, который разворотил паркет в детской, знал о трупе. Он обещал молчать. Но больше не знал никто. Только…
Она вспомнила. Когда она пришла, к Лизе, та очень заинтересовалась гостем Олега. Она же назвала его имя.
Витя. Он – его бывший сосед. Лиза что-то знала. Надо ей позвонить. Надо как-то жить. Что ей там плел этот ночной посетитель? Молчать ради Алисы? Чтобы у нее не было отца-убийцы и матери-сообщницы? Глупости.
Олег ей не отец. Никогда не стал бы ей отцом. Но вот она, Анна? Сочтут ли ее сообщницей? Возможно ли это?
В дверь позвонили. Давно забытый звук! Она встала, подошла к двери, открыла – с тем же чувством равнодушия, ей было все равно, кто там звонит. На пороге стоял толстяк. Тот самый лысоватый полный кредитор. Анна откинула со лба прядь волос, посмотрела на него – спокойно, без страха.
– Почему тут была милиция? – спросил он.
– Почему? Потому что Олег мертв.
– Как? – Он распахнул глаза, видно было, что эти слова поразили его куда сильней, чем Анну. – Как мертв?! Что вы говорите?!
– Можете спросить в милиции, разбился ли он на своей машине четвертого сентября, – так же равнодушно ответила Анна. – Вы же мне не верите?
– Он разбился?
– Да, и давно. Зря вы мне не верили. Я его тут не прятала.
Он молча постоял, потом, ни слова не говоря, стал спускаться по лестнице, словно позабыв про лифт. Она проводила его взглядом, вернулась в столовую. Посидела немного, чтобы прийти в себя, потом встала, прошла в ванную, зажгла свет, увидела свое лицо в зеркале. Ахнула. Это было чужое лицо. Бледное, исхудавшее, с черными кругами под глазами. А глаза… Она закрыла их, чтобы не видеть себя. Торопливо умылась. Плакать не хотелось. Плакать было поздно.
– Мама… – В дверь протиснулась Алиса. – Что ты делаешь?
– Крашусь, – ответила Анна тем же механическим тоном. – Не видишь?
– Зачем?.. – Дымчатые глаза Алисы тоже были неузнаваемыми. Во всяком случае, совсем не детскими.
– Я сейчас пойду в магазин, – перечисляла Анна. – Вызову мастера, чтобы он починил телефон. Куплю тебе шоколадку. Ты ведь хотела шоколадку?
– Да… А мы уже можем выходить?
– Можем.
– Тебе кто сказал?
– Никто. Мне официально сообщили, что он мертв.
Теперь его кредиторы не смогут нас тут держать. Нет человека, нет и проблем. А ты можешь пойти со мной.
Если хочешь. Столько дней просидеть взаперти!
– Я не хочу… – пробормотала Алиса. – Мама, а теперь я должна ходить в школу?
– Да. Конечно. Надеюсь, ты рада.
– Нет, – твердо ответила девочка.
В другое время Анна возмутилась бы таким ответом, но теперь ни слова не сказала. Подкрашенное лицо в зеркале немного успокоило ее. По крайней мере, теперь ее нельзя было принять за привидение.
И так хорошо, когда горит свет!
Она велела Алисе закрыть за нею дверь, вышла на площадку… Парня больше не было. Никого не было.
Она спустилась, едва ступая ослабевшими ногами, открыла дверь подъезда, вышла в переулок. Увидела знакомую машину. Пошла прямо к ней. Толстяк как раз говорил с парнем, который сидел рядом с ним в машине. Увидев Анну, оба замолчали.
– Ну что? – спросила она, наклоняясь к окну. – Долго вы еще будете тут стоять?
– Идите, куда шли, – мрачно ответил толстяк.
– Вы оставите меня в покое?
– Идите, сказано вам.
Толстяк едва сдерживался, чтобы не орать. Парень не смотрел на Анну.
– Послушайте, вы… – продолжала она. – Я хочу знать, вы перестанете нас мучить?
169 
