очень нудно 
34 
Возле правой стены был камин, сложенный из красных кирпичей, скорее даже не камин, а пристенный очаг, а перед ним на полу лежала шкура бурого медведя с лапами и головой, с маленькими стеклянными глазками. Возле левой стены стояли два старинных резных шкафа, огромных, под самый потолок, со множеством больших и маленьких дверец, а между ними была втиснута трехэтажная деревянная кровать: на нижней была свалена одежда, на втором этаже была аккуратно застеленная постель, а с верхней свешивался край стеганого одеяла из шелковых лоскутков; все три постели имели каждая свой полог — красный, зеленый и желтый. «Светофор какой-то, а не кровать», — подумала Аннушка.
Леди Бадб отворила дверцу в шкафу слева от кровати, и оттуда выглянул кролик. Леди Бадб слегка стукнула кролика по носу и затворила дверцу.
— Я полагаю, это шкаф твоей соседки. Посмотрим, что в другом.
За дверцами другого шкафа ничего не было, кроме пустых полок и отделения с вешалками для одежды.
— Ты можешь занять этот шкаф.
— Спасибо.
— В общем, распаковывайся и располагайся, я не буду тебе мешать. Если Дара не вернется до ужина, тебя отведет в столовую кто-нибудь из воспитанниц. За ужином увидимся. Не скучай, Юлианна!
— Я постараюсь, леди Бадб.
Директриса улыбнулась и скрылась за дверью.
Аннушка подошла к приоткрытому круглому окну, распахнула его и осторожно высунулась наружу, но почти ничего не увидела: как раз напротив окна стоял огромный раскидистый каштан, весь в цвету. Странно, ведь уже почти осень, а этот каштан цветет…
За спиной раздалось какое-то глухое сипение. Аннушка испуганно оглянулась, но сразу же успокоилась: звук шел из больших деревянных резных часов, висевших на стене возле очага. Стрелки показывали семь часов. На часах открылась дверца, и оттуда выскочила кукушка размером с настоящую. Кукушка прокуковала семь раз, а потом вдруг взлетела на крышу часового домика и принялась охорашиваться, поглядывая на Аннушку то одним, то другим любопытным глазом. Аннушка стояла и смотрела на нее до тех пор, пока кукушка не нырнула обратно в свой домик.
Аннушка почувствовала, что проголодалась: когда в самолете ей принесли завтрак, она ничего не могла съесть, кроме одного кекса, а с тех пор прошел уже почти целый день. Правда, она выпила два стакана сока леди Бадб, но его бодрящее действие уже кончилось. Развешивая и раскладывая свои вещи в шкафу, она стала проверять карманы — не завалялась ли в каком-нибудь шоколадка или хотя бы конфетка? Она даже оглядела тарелки на столе, но не обнаружила на них ничего аппетитного.
В комнате стало прохладно. Только тут Аннушка обратила внимание, что не только пол, но и стены в комнате каменные — от них и шел холод. Пришлось открыть чемодан, вытащить и надеть свитер.
Свет за окном стал розовым. Сам собой вдруг вспыхнул огонь в закопченном зеве очага. Аннушка подошла к окну и закрыла его, потом села на медвежью шкуру, поближе к огню и стала ждать, когда за ней придут. Время шло, кукушка прокуковала еще один раз в половине восьмого, а за ней все не шли… Она вспомнила про бабушку и опять принялась плакать. От слез и усталости она сама не заметила, как уснула, положив свою голову на огромную медвежью.
Проснулась Аннушка от стука в окно. Она поглядела в его сторону и ужаснулась: страшная черная рука с неимоверно длинными узловатыми пальцами настойчиво скребла и колотила по стеклу. Ей почему-то сразу вспомнилось мертвое дерево на вершине холма с двумя руками-сучьями.
— Ошкрой окно! Вшушши меня! — приглушенно прозвучал за окном глухой и мрачный голос. — Шейшаш же ошкрой окно!
Сразу начинать кричать и звать на помощь или сначала подойти к окну и взглянуть? — в страхе размышляла Аннушка. Вдруг она завизжит, позовет на помощь, а девочки прибегут и станут над ней смеяться? Нет уж, лучше сначала все выяснить самой. Она глубоко вздохнула, сосчитала до трех и подошла к окну на резиновых от страха ногах.
За окном, держась одной рукой за плющ, висела девчонка. В другой руке у нее была ветка, которой она колотила по стеклу: эту сухую ветку Аннушка и приняла за костлявую черную руку. Во рту девчонка держала веревку — она-то и мешала ей говорить.
— Сейчас, сейчас я открою! — крикнула Аннушка.
Пока она возилась с запором, девчонка бросила свою ветку, выхватила изо рта веревку и начала с такой скоростью и с такой злостью браниться по-английски, что Аннушка почти ничего не поняла, а потому и не обиделась. «Это и есть Дара О'Тара», — догадалась она.
34 
