очень нудно 
115 
Он обнаружил, что сидит за рулем автомобиля – своего старенького "фиата", на котором приехал в Лондон из Германии и который за долгие годы стал для него таким же привычным и узнаваемым, как отражение собственной физиономии в зеркале над умывальником.
С зеркала заднего обзора свисали четки, подаренные Рашиду женой в те далекие счастливые времена, когда и она, и дочери еще были живы и здоровы; из приоткрытой пепельницы под приборным щитком торчал изжеванный окурок сигары, которую Рашид курил пару дней назад, а из-под крышки перчаточного отделения высовывался уголок карты, купленной им недавно, чтобы не заблудиться на улицах Лондона. Да, это точно была его машина, вот только Рашид никак не мог сообразить, каким образом он тут очутился.
И кстати, где это – тут?
С трудом ворочая глазными яблоками, он огляделся по сторонам. Оказалось, что его "фиат" стоит на стоянке перед супермаркетом. Стоянка была набита битком, между машинами сновали лондонцы с тележками, доверху нагруженными фирменными пакетами, откуда буйно выпирала всевозможная снедь, – город готовился к празднику, набивая холодильники и кладовые продуктами. При одной мысли о еде к горлу подкатила тошнота; голода Рашид явно не испытывал, и ему оставалось только гадать, каким ветром в таком случае, его сюда занесло.
И с чего это ему вздумалось спать за рулем, да еще средь бела дня, и не где-нибудь, а на стоянке перед супермаркетом?
Рашид посмотрел на часы, вмонтированные в приборную панель. Если часы не врали – а он уже давно не снимал клеммы с аккумулятора, – до конца дневной тренировки в клубе оставалось еще около десяти минут. Следовательно, Рашид сейчас должен был находиться в зале, а никак не здесь.
Двигатель не работал, в салоне было холодно, а это означало, что машина стоит перед супермаркетом уже в течение некоторого времени. Сколько именно времени прошло, Рашид не представлял, и как его сюда занесло, по-прежнему было непонятно. Скорее всего разобраться в обстановке ему мешала головная боль. Наверное, он куда-то ехал и, почувствовав себя плохо, свернул на эту стоянку, а потом потерял сознание...
Турок решил, что выяснит это позже. Сначала надо было убраться отсюда, а уж потом выяснять, как сюда попал.
Рашид протянул руку...
И обнаружил, что не может ею пошевелить. Рука не слушалась; вторая рука не слушалась тоже, как и обе ноги. Он вообще не чувствовал своего тела; все, что он мог, так это слегка пошевелить кончиками пальцев и немного повернуть раскалывающуюся от нестерпимой боли голову.
Поначалу он решил, что это какая-то глупая шутка. Предположение было дикое, нелепое, но другого объяснения Рашид не находил.
С трудом наклонив голову вперед, он осмотрел себя. Его руки лежали на коленях, как парочка посторонних предметов. Они ничем не были связаны, а значит, никакой шуткой тут даже не пахло.
Еще Рашид заметил, что одет в спортивный костюм – тот самый, в котором проводил тренировки в клубе. Это также не лезло ни в какие ворота, поскольку далеко выходило за рамки его обычного поведения. Налицо был странный провал в памяти, который Рашид, как ни старался, ничем не мог заполнить.
Он понял, что надо звать на помощь, и попытался крикнуть. "Эй, кто-нибудь!" – хрипло позвал Рашид, но не получил ответа, поскольку в машине он был один. Окна оказались плотно закрытыми, и турок понял, что кричать надо лишь тогда, когда мимо его машины будет кто-нибудь проходить. По идее, это должно было случиться довольно скоро: и справа, и слева стояли автомобили, владельцы которых в данный момент набивали свои тележки продуктами в супермаркете. Этим можно заниматься долго, но все-таки не бесконечно; кто-то непременно появится здесь в течение ближайшего получаса, и тогда Рашид попытается привлечь к себе внимание.
Он сидел лицом к супермаркету, двери которого поминутно открывались и закрывались, пропуская толпы покупателей. Прямо перед ним был выезд со стоянки, немного впереди и левее виднелся пластиковый навес для тележек. Мимо проехала машина, за ней еще одна, но водители не замечали Рашида, торопясь поскорее выбраться со стоянки. На ветровое стекло сыпался снег. Рашид заметил, что некоторые снежинки не соскальзывают вниз, а налипают на стекло, и подумал, что это плохо: если снег залепит окна, его никто не заметит. Не зная, что стряслось, он мог только гадать, когда пройдет сковавший его странный паралич и пройдет ли вообще. А вдруг с ним случился обширный инсульт?
115 
