очень нудно 
48 
Ну а если божедомов все-таки убили?
Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что в развалинах по правую руку от него вдруг что-то зашуршало, хрустнуло и с негромким стуком посыпались обломки кирпича. Полковник сильно вздрогнул и вскинул пистолет на уровень глаз, до боли всматриваясь в кромешную темень. Разумеется, он не смог как следует разглядеть даже собственную руку с пистолетом – видно было только размытое пятно на месте голой кисти, чуть более светлое, чем окружающий мрак.
Звук повторился, и теперь полковник окончательно убедился в том, что это не бродячая кошка или собака, которой почему-то не спалось ночью. То, что он слышал, могло быть только человеческими шагами. Где-то справа все еще продолжалась перестрелка, позади слышались голоса собравшихся у горящего дома солдат и треск рушащихся балок, но все эти звуки разом перестали существовать для полковника. Он слышал только крадущиеся шаги того, кто приближался к нему из темноты.
– Стой, – властным голосом приказал полковник. – Кто идет?
– Тише, – свистящим шепотом ответила темнота. – Не кричи, полковник. Это я, Аслан. Надо поговорить. Где ты? Ничего не вижу.
Логинов расслабился, но тут же снова собрался в тугой комок нервов. Аслан – это, конечно, хорошо, но если Славина и его людей убили чеченцы, то Аслан наверняка был причастен к этому убийству. И кому поручить ликвидацию полковника Логинова, как не связному, которого он знает и которому привык доверять? Поэтому полковник покрепче перехватил рукоятку пистолета уже начавшими замерзать пальцами и изо всех сил прищурил глаза, пытаясь разглядеть чеченца.
– Да здесь я, – нетерпеливо ответил он с ноткой начальственного раздражения в голосе, – на дороге.
Замолчав, он сделал два осторожных шага в сторону на тот случай, если Аслан сойдет с ума настолько, чтобы стрелять на голос. На втором шаге грязь под его левой ногой предательски чавкнула, и он едва сдержался, чтобы наугад не выпалить в темноту.
Он обнаружил, что мало-помалу начинает различать в темноте очертания окружающих предметов. То ли страх включил в нем какие-то таинственные механизмы, чудесным образом обострившие зрение, то ли глаза просто привыкли к темноте после яростного блеска пламени, но он уже более или менее отчетливо видел полуразрушенные дома и покосившиеся заборы, между которыми пролегла топкая лента разбитой дороги. На правой стороне улицы у обочины громоздился какой-то угловатый предмет странно знакомых очертаний, и полковник вспомнил, что там валяется остов сгоревших дотла “Жигулей”, весь изрешеченный пулями. Говорили, что на этой машине из селения пытались вырваться пятеро вооруженных боевиков, но никого, кто наблюдал бы инцидент собственными глазами, полковник не встречал, так что “Жигули” вполне могли быть расстреляны мимоходом, просто от нечего делать.
От скелета сгоревшей машины отделился темный продолговатый силуэт и осторожно двинулся к полковнику. Только теперь Логинов сообразил, что Аслан, который не стоял возле горящего дома, пялясь на огонь, с самого начала видел все его странные маневры, и поспешно опустил пистолет, сделав обманное движение рукой, как будто клал оружие в кобуру.
– Ты что, приятель, – тихо сказал полковник, косясь по сторонам, – совсем спятил? А если нас с тобой увидят?
– Не увидят, – сказал Аслан. – Пожар интереснее. Дело срочное, полковник. Славин тебя сдал.
– Кому? – холодея, спросил Логинов.
– Не знаю. Какой-то капитан в очках. Вроде бы из ФСБ.
– Так вроде бы или из ФСБ? – сердито переспросил полковник.
Ему вдруг подумалось, что здесь, на занятой федеральными войсками территории, Аслан – единственный, кому известна его роль в афере с цинковыми гробами. Если, конечно, не считать Славина и его подчиненных. Что-то подсказывало полковнику, что о старшем прапорщике можно спокойно забыть.
– Не знаю, – сказал Аслан. – У него удостоверение эфэсбэшника, но он ведет себя как настоящий шайтан. Вломился к Славину и всех замочил. Толстяк еле-еле успел сказать ему то, о чем он спрашивал.
– И о чем же он спрашивал?
– О тебе, полковник. И Славин ему ответил.
– А ты где был в это время?
– Сидел на чердаке. Ты же знаешь, у меня нет оружия.
– Нет оружия… А нож?
– Нож? Лучше я выйду с ножом против танка, чем против этого бешеного пса. Славин стрелял в него в упор, но не попал.
Голос у Аслана, как всегда, когда он переставал притворяться убогим, звучал хрипловато, с ленцой, словно этот давно не мытый сын гор делал над собой большое усилие, снисходя до разговора с неверными. Слушая этот голос, полковник все время помнил о зажатом в ладони пистолете и боролся с искушением пустить оружие в ход.
48 
