очень нудно 
84 
В холле сидел еще один охранник. Вид у него был усталый, чему Губанов ни капельки не удивился: сидеть в двух шагах от этой двери было, конечно же, чертовски тяжело, особенно когда в нее молотили с той стороны. Просто сидеть и ничего не предпринимать… Это же охранник, у него же рефлексы: если заключенный буянит, надо открыть дверь и сделать так, чтобы буянить ему расхотелось. А заключенный – дочь губернатора и жена твоего непосредственного начальника, ей не очень-то ребра пересчитаешь. Беда, да и только.
Майор жестом отправил прогуляться вскочившего ему навстречу верзилу в строгом черном костюме и отодвинул засов. За дверью красного дерева было тихо, как в могиле.
У майора мелькнула дикая мысль: а может, она и вправду умерла? Сделала с собой что-нибудь этакое и умерла… Что ей стоит? Теперь, когда центр был уже практически выстроен, а денежки перекочевали на счет, номер которого был известен только ему, майор Губанов больше не нуждался в своей супруге.
Он бесшумно открыл дверь и шагнул в комнату.
Воображение рисовало ему картины одна соблазнительнее другой: вот он входит в эту домашнюю тюрьму, а Ирина повесилась на простыне.., или разбила голову о стену.., или, черт подери, захлебнулась собственной блевотиной…
Когда-то он любил собирать грибы и хорошо помнил это ощущение, когда под каждым деревом тебе мерещится глянцевитая шляпка, которой там на самом деле нет. Ты идешь по пустому, вытоптанному грибниками лесу и воображаешь, как присядешь, раздвинешь траву и подрежешь тугую, плотную ножку. Ты слышишь, как тихонько поскрипывает лезвие ножа, входя в упругую душистую плоть гриба, ты обоняешь этот запах, ты предвкушаешь гордость, с которой будешь демонстрировать менее удачливым грибникам свой королевский трофей… А попадаются тебе одни поганки, да изредка – трухлявая, насквозь проеденная червями сыроежка.
Майор с растущим недоумением осматривал комнату. Он еще не успел испугаться, но чувствовал, что до этого недалеко: Ирины нигде не было видно. Сервировочный столик кверху ножками валялся на развороченной, как поле танковой баталии, постели, засыпанной осколками стекла и фарфора и украшенной многочисленными пятнами. Губанов про себя отметил, что у столика не хватает одной ножки, и что томатный сок, разлитый по белым простыням, производит довольно сильное впечатление: казалось, что здесь кого-то долго и неумело убивали при помощи тупого ножа. Тяжелые бархатные портьеры, которыми были занавешены окна, валялись на полу, втоптанные в винную лужу, и в обнажившихся оконных проемах бесстыдно чернели прутья решеток. Шкаф был выпотрошен, тряпки валялись по всему полу, а кое-что даже висело на люстре. Большое, во весь рост зеркало венецианского стекла раскололось вдоль и пестрело пятнами – видимо, в него долго швыряли едой.
Губанов подумал, что напрасно уговорил губернатора не отказывать Ирине в вине. Идея была такая, что, получив желаемое, эта алкоголичка угомонится и будет сидеть тихо, присосавшись к бутылке, как клоп. Теперь майор видел, что это не сработало. Его вины в этом не было: будь его воля, он отнес бы сюда ящик водки, и все было бы кончено если не за пару часов, то за пару дней наверняка. Ирина просто убила бы себя водкой, зато умерла бы счастливой.
Он посмотрел на дверь, которая вела в ванную. Дверь была приоткрыта, свет внутри не горел. Это еще ни о чем не говорило. Алкоголики хитры, как лисицы, и способны порой на такие штуки, которые трезвому даже в голову не придут из-за их абсолютной невыполнимости.
Куда же, черт возьми, она подевалась?
Майор сделал еще один шаг и аккуратно прикрыл за собой дверь. В то же мгновение ему на голову набросили какую-то пыльную тряпку. Он сразу понял, где пряталась Ирина, но сделать уже ничего не успел: на его затылок обрушился тяжелый удар. Что-то затрещало – не то череп, не то предмет, которым был нанесен удар, Губанов ощутил мгновенную вспышку слепящей боли и молча рухнул на испачканный вином и остатками пищи пушистый ковер ручной работы.
* * *
Ирина Бородич весь день не находила себе места. Бывали дни, когда она чувствовала себя, в общем-то, нормально и даже не имела ничего против своего теперешнего положения, особенно когда к принесенному охранником подносу с едой прилагалась бутылочка сухого вина. На большее рассчитывать не приходилось, но и это было что-то. По крайней мере, дурацкий виноградный компот помогал хотя бы на время притушить полыхавший внутри огонь.
84 
