17 
Михара смотрел на кореша удивленно, косматые брови приподнялись, глаза стального цвета округлились, взгляд был пронзительный.
— Кого это ты так в хвост и в гриву?
— — Не знаю, — грустным голосом произнес Чекан. — Мудак какой-то, пугать меня взялся.
— Тебя пугать? Ты что, свой телефон налево и направо раздаешь?
— Да нет, этот номер только для своих, но голос незнакомый.
— С акцентом?
— Да нет, без акцента, по-русски говорил, мать его.
Я подумал, что тебя кто-то поприветствовать хочет, узнать, как ты жив-здоров, а тут." Видишь, пугать меня взялись!
— И ты что, испугался?
— Как видишь, нет, в штаны не наложил.
Михара грустно улыбнулся:
— Не все и здесь гладко. Видишь, пугают, достают.
Перебежал ты кому-то дорогу, взял, наверное, не свое.
И много?
— Ничего я не брал.
— А что говорят?
— Говорят, смерть за мной по пятам ходит и не спрячусь я от нее никуда.
— Это точно, — заметил Михара, — от смерти никуда не спрячешься, разве только в могилу. Она такая, — о смерти Михара говорил с нескрываемым уважением, так, как могут говорить о матери. — Ни стены, ни броня, ни лекарства, ни молитвы — ничто от нее не защитит.
Она придет. Ты знаешь, приходит она, Чекан, тихо, — и Михара посмотрел на мягкие с опушкой тапки. — Тихо приходит, как дым, и забирает твою жизнь или мою.
С ней, брат, шутки плохи.
— Ладно, хоть ты меня не пугай.
— Я не пугаю, а предостерегаю.
Настроение у Чекана испортилось, и он понял, что полоса везения в его жизни окончилась с этим звонком.
Как человек, который бежал по дороге и вдруг перед ним возник обрыв, причем в том месте, где раньше была прямая дорога. И обрыв глубокий, дна не видно, не перескочить, не обойти. Единственное, что можно сделать, так это развернуться на месте и тихо-тихо двинуться назад, перекроив свои планы.
Михара налил водки, посмотрел на Чекана.
— А ты, вижу, испугался, руки дрожат.
Сказал так, хотя Чекан свои руки держал под столом.
Тот вытащил руку и посмотрел. Пальцы подрагивали.
— Звонок, действительно, идиотский.
— Раз идиот звонил, чего же ты расстроился?
"Вот так, ни с того ни с сего.., ничего не объясняя, за что и почему… Да и не сказали, собственно говоря, ничего по делу, только какая-то странная угроза. Хотя голос говорившего был спокоен, он не нервничал, не волновался, произносил себе слова, нанизывая одно на другое.
И слова все были, в общем-то, обычные — ни ругани, ни проклятий, ни злости".
— Нервы и у меня есть, Михара.
— Они у всех есть, только у одних — из стали, а у других — из дерьма.
— Насчет дерьма, это ты зря.
— Кто ж тебе правду, кроме меня, скажет? Не нравится, а слушай.
— Полоса пошла черная.
— Ерунда, какой ты ее хочешь видеть, такой она и будет.
В общем, Чекан получил абсолютно тихое предупреждение, причем на тему, думать о которой ему не хотелось.
Глава 3
Думаете, мир одинаков для всех? Нет, так не бывает.
Одним его видят жертвы, другим его видят убийцы, и третьим — человек, которому все равно, куда идти. Да, смотрят они на один и тот же мир, но видят его по-разному. Один замечает улыбку на лице человека, другому она кажется гримасой скорби, третий видит в ней издевку. Осенний пейзаж может казаться грустным, мрачным, веселым. Увидев закат, один человек видит в нем завтрашний рассвет, другой увидит в нем наступление долгой ночи, полной страхов и тревог, а для кого-то солнце заходит в последний раз.
Бывший каскадер Сергей Дорогин смотрел на мир по-своему. Он уже знал, как тот выглядит, когда смотришь с высокого моста на далекую, отражающую звезды речную воду, он уже видал и запомнил, как зеркальная гладь приближается, словно летишь не вниз, а взмываешь к небу, к звездам.
Это ощущение глубоко врезалось ему в память и временами возникало вновь, стоило прикрыть глаза, перестать видеть свет. Он помнил, как к нему постепенно возвращалось сознание в больнице у доктора Рычагова, помнил голоса, звучавшие рядом с ним и в тоже время доносившиеся будто бы издалека. Помнил странное ощущение, когда почувствовал, что рядом с ним находится женщина, хотя и не видел ее, не слышал ее голоса, лишь ощущал дыхание, тепло, исходящее от ее тела, прикрытого тонким халатом, белым, накрахмаленным, как знал он, хотя и не видел его.
С тех пор прошло совсем немного времени, но как многое изменилось! Один за другим исчезли с деревьев желтые и красные листья, которым, казалось, не будет конца.
17 
