очень нудно 
59 
Новые времена старуха Нариманбекова ненавидела люто — всей своей душой, всем своим дряблым худым телом. И если бы у нее имелась такая возможность, если бы ее проклятия, которые она еженощно и каждодневно посылала в небо к Аллаху, были услышаны, то в России уже давным-давно не осталось бы демократов. Все они были бы испепелены от макушки до подошв ботинок гневом этой маленькой крючконосой старухи в больших очках с темными стеклами.
Ее муж умер от сердечного приступа прямо в кабинете, созидая очередной шедевр. Умер прямо на кожаном диване с высокой спинкой, так и не дождавшись врача.
А приступ случился вот почему.
Художественный совет, в который уже входили молодые архитекторы, скульпторы и начинающие политики, зарезал его очередной проект, на который профессор Нариманбеков очень рассчитывал, считая его вершиной всего своего творчества и достойным завершением жизни. Достойного завершения не получилось. Старик, услышав неприятные новости, ничего не ответил, а прямо с трубкой в руке медленно опустился на диван, прижал ладонь к груди, а затем повалился с дивана на пол, прямо на ковер, лицом в пол.
Фатима услышала грохот падающего со стола телефона, вбежала в кабинет мужа, хотя и очень боялась потревожить его во время работы. Она втащила профессора на диван, положила под голову подушку, принялась хвататься за многочисленные бутылочки с таблетками и каплями, готовя сердечное лекарство. Ее муж посинел, почернел, глаза закатились, И только тогда она догадалась вызвать «скорую». А когда та приехала, профессор Нариманбеков был уже мертв, и врачу оставалось лишь констатировать смерть от приступа.
Похороны не получились торжественными, хотя людей, учеников и коллег собралось много. Но все стыдились говорить прочувствованные речи. Хотя даже те, кто являлся недоброжелателем профессора Нариманбекова, пришли на эти похороны. Больше всего собралось азербайджанцев, ведь землякам он всегда помогал, ссужая их деньгами, содействуя устроиться в столице.
Профессора Нариманбекова похоронили на Ваганьковском кладбище, сделав скромную надпись: «Профессор архитектуры».
Денег, оставленных мужем, Фатиме, думалось, хватит до конца ее дней. Так казалось не только ей, так казалось многим жителям бывшего Советского Союза. Но начались всевозможные реформы, инфляция, девальвация, деноминация.., и Фатима сама не заметила, как ее деньги превратились в бумагу. Сумма на сберкнижках мужа осталась той же, но если в прежние времена десять рублей были большими деньгами, то через пять лет на них она не могла уже проехать даже в метро.
А за всю свою жизнь Фатима Нариманбекова не проработала ни единого дня. Как она шутила, когда была помоложе:
«Я за свою жизнь тяжелее кошелька ничего не держала», так оно было на самом деле.
И вот сейчас эта старуха, жена известного человека, доживала свои дни, еле сводя концы с концами. Золото и украшения, подаренные мужем, она давным-давно продала, может, поэтому и выжила. Разменять квартиру — а предложения сыпались и справа, и слева — она не желала, давая на все категорический отказ. Квартирантов не пускала, понимая, что не сможет спокойно жить, если в доме появится кто-нибудь посторонний.
Детей у них не было, а вот родственников имелось множество: двоюродные, троюродные, далекие и еще более дальние. О многих из них она знала лишь понаслышке, На родину она не решилась уехать, хотя ей и предлагали поменять роскошную трехкомнатную квартиру в Москве на хорошую квартиру в Баку с астрономической доплатой, причем в любой валюте. Но и на это старуха не пошла, ведь здесь была комната мужа, которую она превратила в музей.
Фатима жила замкнуто, лишь здороваясь с соседями по подъезду, но никого из них не приглашая за порог своей квартиры. Регулярно на праздники, по старой привычке, она посылала поздравительные открытки всем своим дальним родственникам, о существовании которых знала.
Кому старуха завещала свою квартиру, если, конечно, завещание существовало, было загадкой.
Рафик Магомедов, убивший вора в законе Резаного, замучивший его семью, но так и не сумевший выведать, где же спрятан воровской общак, появился в квартире своей троюродной тетки совершенно неожиданно. Она его, естественно, не узнала, и вид мужчины, стоящего за дверью, ее напугал — уж слишком мрачно и страшно выглядел Рафик.
Но она сразу оттаяла, когда тот заговорил по-азербайджански. Цепочка была снята, дверь широко распахнулась, впуская незваного гостя. Рафик тут же достал из кармана фотографию, на которой был изображен с матерью и многочисленными братьями. Старуха вооружилась очками, подошла к окну и принялась рассматривать фотографию. Свою троюродную сестру она тоже не узнала, зато узнала дом, на фоне которого был сделан снимок.
59 
