Лёгкий, ненавязчивый романчик 
90 
Они прошли в комнату, а я оцепенела в прихожей.
— Вот видишь, никто нам не помешает, — услышала Глупая Пучеглазая Лягушка нежный голосок Виолы.
— А подруга не появится в самый неподходящий момент?
— Тс-с-с… Забудь о ней.
Вот даже как! Забудьте обо мне! И вы, те, кто сейчас читает мои записи, забудьте тоже. Нет меня. Умерла. Ибо это и была моя первая маленькая смерть. Я не хотела ничего чувствовать и слышать, но все равно: и чувствовала, и слышала. А куда деваться? Ведь тень нельзя отделить от хозяина.
— Не очень у-тебя тут. — Показалось, что на Мое Солнце набежала тучка. Ему здесь не нравилось!
— Временное пристанище, ничего не поделаешь.
— Что, такая красивая девочка не может устроиться по-королевски?
— Красивых много.
— Согласен. Но в тебе что-то есть. Что-то особенное. Ты не такая, как все.
— Ха-ха! До этого мы еще дойдем. Может, шампанского для разогрева?
— Можно.
— Я сейчас. — И Виола шмыгнула на кухню. Увидев меня, поинтересовалась: — Сидишь? Страдаешь? Напрасно. Ты его хотела — ты его получила.
— Я?!
— Хочешь туда? — кивнула Фиалка на стену, за которой находилась гостиная, она же спальня.
— Нет. Не хочу.
— Мне выставить его за дверь? Ради тебя я это сделаю.
— Нет.
— Тогда что?
— Отнеси шампанское. И бокалы.
Это просто черт знает что! Я не была в восторге от происходящего, но поделать ничего не могла! Какой-то мазохизм! В моей собственной квартире! И я даже не ревновала! Все что угодно, только не это. А почему? А потому, что у меня было право на бессмертную душу моего божества, и только у меня. Поскольку Виолу она совершенно не интересовала.
— Ты с кем-то разговаривала?
— Тебе показалось. Это радио. Ну открывай, что ли?
Я услышала, как хлопнула пробка, и увидела, как из горлышка обильно полилась пена. Я почувствовала, как лопаются во рту пузырьки, и ледяное вино возвращает к жизни мой исчезнувший голос. Я опьянела. Это была моя волшебная ночь.
Но он почему-то называл меня Виолой.
— Слушай, у тебя потрясающая фигура! И ноги потрясающие! А грудь! С ума сойти!
— Да? Тебе нравится?
— Моя жена тоже ничего, и тоже ходит в тренажерный зал, но…
— Я не хожу в тренажерный зал.
— Ни за что не поверю!
— В другое место.
— Да? — Я почувствовала, что ему не интересно. Даже не спросил, в какое именно. Ничего из нашей жизни с Виолой было ему не интересно. И тут услышала: — Покажи, что ты умеешь.
Я совсем забыла, что он платит за это деньги. Пусть не мне, но какая разница? Мне не с чем было сравнивать, но я все равно поняла, что Виола умеет достаточно, чтобы ему понравиться. Она — девушка пластичная, гибкая. И к тому же профессионалка. Вольные упражнения в ее исполнении получили высший бал, и в общем и целом они остались друг другом довольны. Спортсмен — судейской бригадой, а судейская бригада — спортсменом. Ибо то, что они делали, иначе как гимнастикой назвать было нельзя. Чувства во всем это не имелось ни грамма. А мои чувства никого не интересовали. Глупая Пучеглазая Лягушка молчала в тряпочку.
— Слушай, ты себе цены не знаешь, — сказал он после того, как Виола откатилась в сторону и тут же пружинисто вскочила и потянулась за пеньюаром, чтобы отправиться в ванную комнату.
— Почему? Знаю. Но хороший товар лежит себе на прилавке и лежит. Пока еще до него дойдет покупатель!
— Считай, что уже дошел.
Она рассмеялась и полетела в ванную. Именно полетела, ибо в каждом ее шаге была такая волшебная легкость, какая бывает у людей, только-только пригубивших бокал, наполненный вином удачи.
— Ну, как он тебе? — шепотом спросила я.
— То, что надо. А ловко мы обтяпали это дельце, а? Ай да я, ай да молодец! Ну и тебе спасибо, конечно. Без тебя бы я в такое заведение не попала никогда!
И тут я поняла: меня использовали! В очередной раз использовали! Я видела в зеркале ее лоснящееся от эмоциональной сытости лицо и чувствовала, что начинается приступ бешенства! Ей-то сейчас хорошо, а мне?!
— У тебя еще будет шанс, — заверила меня Фиалка. — Уж я-то точно не буду выяснять причины, по которым он изменяет жене. Кстати, в этом Андрей не похож на твоего брата. Может, оно и к лучшему?
— Но если он изменяет жене, значит, может изменить и мне?
— Тебе?! — И она расхохоталась. — Ты его сначала заполучи!
Если бы она не выбежала из ванной, я бы ее убила, честное слово! А потом мне пришлось ретироваться на кухню, потому что под душ пошел он. Я испытывала жуткий соблазн разглядеть его как следует и удержалась с огромным трудом. Какое мне дело до его тела? Это не мое. И моим никогда не будет.
90 
