Глава 13

– А может, кончим его прямо здесь? – предложил Тыква. – Чего с ним таскаться? Я знаю, где у него нора.

– Кончить успеем, – возразил Телескоп. – А вдруг бабки в другом месте. Пусть покажет где.

– Да чего там – в другом месте, – сказал Дынников. – Кончаем его, и поехали.

– Торопишься, Мишель, – спокойно заметил Виктор. – Частишь.

– А ты молчи, ворюга, – огрызнулся Тыква. – Ты свое уже сказал. Надо же, какая сволочь! Все, молись.

– Я сказал, успеется, – неприятным скрипучим голосом остановил его Телескоп. – Убери свою гармонь.

– Не понял, – удивленно проговорил Дынников. – Что это еще за командир на мою голову выискался? В паханы метишь, говноед очкастый? Не получится, кишка тонка.

– Посмотрим, – сказал Телескоп и вскинул револьвер, целясь мимо плеча Активиста в голову Дынникова.

Тыква среагировал мгновенно. Схватив Виктора сзади за шею и прикрывшись им, как щитом, он выставил обрез из-под мышки своего пленника и без дальнейших разговоров выпалил в Телескопа. Телескоп метнулся в сторону, и заряд картечи высадил окно, чудом не задев стоявшую на подоконнике лампу.

Выстрелить еще раз Тыква не успел. Виктор прижал локтем его руку, державшую обрез, и быстро нанес три удара: каблуком по носку ботинка, ребром левой ладони в пах и затылком в лицо, норовя попасть по пластырю на щеке.

Это ему удалось. Тыква взвыл от боли и шарахнулся назад, во второй раз за сегодняшний вечер выронив обрез.

Активист стремительно обернулся и изо всех сил ударил его кулаком, снова угодив по пластырю. Набрякший кровью пластырь отклеился и криво повис на щеке. Тыква зарычал, но не упал, и тогда Активист, развернувшись всем корпусом, ударил его в челюсть локтем. Тыква пошатнулся, как бык под обухом мясника, и тяжело опустился на колени. Виктор занес ногу для последнего удара, но Дынников, снова качнувшись, мягко повалился ничком.

– Вот и ладно, – сказал Телескоп, снова наводя на Шараева револьвер. – Вот и славно. Теперь поедем за денежками, а эту падаль я сейчас пристрелю. Все равно нашумели, так что выстрелом больше, выстрелом меньше – не играет роли.

– Не пойдет, – тяжело дыша, возразил Активист. – Его надо взять с собой. Без него я не поеду.

– А кто тебя будет спрашивать?

– Эдя-бредя, – сказал Виктор. – ТЫ хочешь узнать, кто убил твоего брата и попятил твои бабки?

– Допустим.

– Я тоже хочу. Только прежде, чем начать задавать вопросы, мне нужно кое-что проверить. Берем его.

– Надеешься слинять? – недоверчиво спросил Телескоп.

– Послушай, – сказал Виктор. – Труп твоего брата лежит здесь уже несколько часов. Он же весь окоченел. В то время, когда ему раскроили череп, я был очень далеко отсюда. Кстати, эта монтировка тебе не знакома?

– Это наша монтировка, – угрюмо проворчал Телескоп. – Точнее, его Венькина.

– Вот видишь. Наш Мишель утверждает, что его отоварили по морде именно этой монтировкой. Боюсь, что он говорит правду.

Вот теперь Виктор почувствовал, что окончательно проснулся. Дурное предчувствие крепло в нем, выпускало метастазы и стремительно росло, как раковая опухоль, вызывая сосущее, почти болезненное ощущение под ложечкой. Он испытывал потребность в незамедлительном энергичном действии и леденящий, сковывающий страх: если его предчувствие было верно, то действовать было поздно.

Тыква зашевелился и попытался встать. Рука его потянулась к обрезу. Виктор наступил ему на запястье и поднял обрез. Продолжая стоять на вяло скребущей ногтями по полу руке, он наклонился, пошарил у Тыквы в карманах, выудил оттуда тугой картонный цилиндрик патрона и перезарядил обрез.

– Вставай, Мойша, – сказал он, отступая на шаг. – Нас ждут великие дела.

– Да пошел ты, – огрызнулся Тыква, садясь на полу и держась за разбитую щеку.

– Мишель, – серьезно проговорил Активист, – ты должен понять одну вещь: времена, когда ты мог дружески хлопнуть меня по плечу и послать подальше, увы, прошли. Теперь мы можем общаться исключительно с позиции силы.

– Чего? – не понял Тыква.

– Шевелись, или завалю, как оленя, – перевел Виктор. – Так понятнее? Встать!!!

  89