105 
Неизвестно, вернулся бы парень без такого предупреждения или нет. Через десять минут он вынырнул из темноты вместе с парой стареньких весел.
— Не боись, все вернем на место, — заверил Комбат.
Он не привык прятать свое лицо, но не стоило разочаровывать ни милицию, ни мафию, убежденных в факте его смерти. Хотя бы тонким шарфом замотать ненадолго.
* * *
Человек с родимым пятном занимал одну из двух кают класса «люкс». Вторая пустовала — больше не нашлось никого, кто пожелал бы заплатить за билет двойную цену. Эту каюту можно было сравнить с гостиничным номером средней руки: отдельный санузел с душем, телевизор и холодильник, тусклый ковер на полу и такой же тусклый пейзаж на стене. Ее главным преимуществом была неплохая звукоизоляция: гула корабельного двигателя почти не было слышно.
Именно поэтому Меченый, занятый деловыми переговорами по сотовой связи, достаточно долго не имел понятия о происходящем на борту. Выходить ему не хотелось: толпа туристов еще при посадке раздражала. Еду в номер приносил один из бойцов, недавних участников «кровавой бани».
Как никогда раньше имелись все основания для оптимизма. Бизнес шел неплохо. Левашовцев удалось окончательно сокрушить — выкосить под корень командный состав. Были все основания думать, что Вельяминов в ближайшее время сменит гнев на милость и взаимовыгодное сотрудничество продолжится.
Только одно облачко маячило на общем голубом фоне: Иваныч. Из какой берлоги выполз этот медведь? Что общего было у него с Ритой? Кого он выслеживал в фирме? И обстоятельства гибели подозрительные — не исключено, что это толковая имитация.
Меченый привык доверять только трупу. Остальные свидетельства никогда не убеждали его до конца.
Краем уха он уловил что-то похожее на крик. Похоже ребята дали себе волю. Он приоткрыл иллюминатор — в каюту ворвались речная свежесть, стук двигателя, шипенье пены. Крик больше не повторился.
Зато постучали в дверь — забрать посуду.
— Что там за шум? — спросил Меченый. — Ребята шалят?
Здоровенный детина с соломенными патлами виновато улыбнулся:
— Нос одному тут разбили.
— Одному? — недоверчиво переспросил Меченый.
— Еще с девкой какой-то проблемы возникли…
— Нажрались уже. Вам только поводок сними — понеслась душа в рай. Прекратить сейчас же — мы не в открытом море.
Меченый оставил иллюминатор приоткрытым — ни криков, ни шума больше не доносилось, только монотонный гул перемалывающего воду винта. Потом и движок затих — началось шлюзование…
* * *
— Ото, мы, кажется, опускаемся, — Крапива выглянул в темноту. — Или поднимаемся — я чего-то не пойму.
Сергей лихорадочно перебирал в уме предлоги, чтобы вытянуть гостя из каюты.
— Может выйдем посмотрим? Кто-нибудь уже видел, как это происходит?
— Сходи, потом нам расскажешь, — махнул рукой Крапива.
Сергей прикусил язык.
— Ну что сидишь. Не доверяешь мне? Или бабе своей? — Крапива наклонился к кровати и похлопал по одеялу там, где обозначилось Ларисино колено.
— Что вы себе позволяете? — поперхнулась она от возмущения и перевела глаза на мужа.
— В самом деле, — осторожно высказался Сергей. — Давай не будем переходить определенные границы.
— Не понял, — Крапива зацепил парня за волосы на макушке и вывернул шею назад, так что лицо его задралось к потолку. — Повтори еще раз.
— Ничего особенно я не сказал, — с трудом произнес Сергей.
— Оставь его в покое, мразь! — не выдержав, крикнула Лариса.
Выпустив мужа, Крапива всеми пятью пальцами схватил ее подбородок и больно сжал рот.
— А ну тише, красавица. От крика я делаюсь бешеным.
Свободной левой рукой он вытянул из кармана охотничий нож с широким лезвием.
— Успокойся, ради Бога, — попросил сзади Сергей.
«Да стукни ты его стулом», — молча взмолилась Лариса.
Крапива словно почувствовал ее мысль через кожу и, не оборачиваясь, приказал парню:
— Сядь на место.
Отпустив молодую женщину, он сорвал с пустой койки простынь, мигом скрутил в жгут и привязал Сергея к стулу. Лариса вскочила с кровати и попыталась проскочить к двери. Споткнувшись в последний момент о выставленную ногу, она упала и больно стукнулась локтем об пол. Тяжелая подошва прижала спину:
— Я в розыске, терять мне нечего, — на ходу придумал Крапива для вящей убедительности. — Будешь плохо себя вести — уши обрежу твоему мужику. Пошла на кровать.
105 
