очень нудно 
80 
– Мадонна, – шептал парень.
– Этот ключ входит в замочную скважину вашей души и открывает ее. Чувствуете, как оживает заржавевший, не используемый вами всю жизнь замок? Чувствуете? – гремел усиленный динамиками голос.
Роман чувствовал это.
– Все, ваши души раскрыты, они нараспашку, я вижу. И моими глазами видит Бог, видит все, что делается в них. Теперь и вы можете туда заглянуть. Теперь любой – я, вы сами, ваш сосед – способен приказывать вашему телу.
– Не верю, – только и успел подумать Роман, как тут же услышал:
«Не верите? Но так же говорил Фома Неверующий, когда хотел вложить палец в Христову рану. Откройте глаза».
Роман поднял веки. И даже слабый свет, горевший в зале, больно резанул по зрачкам. Он увидел, что его руки вытянуты перед ним, хотя до этого ощущал, что они лежат на коленях. Девушка, сидевшая рядом с ним, тоже держала руки вытянутыми перед собой. Их пальцы соприкасались.
«Мадонна», – промелькнуло в голове.
Лишь секунд через пять реальность стыковалась с тем, что Роман ощущал. Так бывает, когда долго кружишься, и, лотом, остановившись, видишь, как мир продолжает кружиться, хоть ты и стоишь на месте. Он ощущал, как подрагивает мизинец девушки, ощущал краем пальца глянцевый, накрашенный темно-вишневым лаком ноготь соседки.
«Мадонна».
– Теперь можете опустить руки, – проповедник щелкнул ногтем по микрофону и руки собравшихся сами собой упали.
Этот гипнотический трюк не удался лишь с тремя сектантами. Они продолжали сидеть так же, как вначале молитвы-медитации и чувствовали себя неловко, словно бы совершили что-то недозволенное. На них и обратил свое внимание проповедник.
– Вы, – обратился он к ним, – не сумели подобрать ключ. Он возник перед вами, но вы его не увидели. Значит, еще не до конца прониклись верой, ваши глаза спят, – бросив беглый взгляд на Романа, он спустился со сцены и занялся неудачниками. – Все остальные свободны, – бросил он через плечо, как бросает режиссер съемочной группе, заканчивая рабочий день.
Все различие заключалось в том, что режиссер обычно говорит после таких слов еще и «спасибо», а проповедник посчитал это излишним.
«Мадонна, Мадонна», – отбивался в голове такт беззвучной мелодии.
Девушка принялась собираться, складывала книжки, обязательные для всех сектантов, в небольшой кожаный рюкзак. Молнию заело и она никак не могла ее застегнуть.
На помощь пришел Роман. Неполадка оказалась незначительной, просто подкладка попала под бегунок и не давала ему спокойно двигаться.
Вот тут-то и прозвучало:
– Спасибо.
– Не за что.
Роман и девушка вместе вышли на улицу из дома культуры, носившего теперь громкое название «Культурный центр».
Оказавшись среди людей, среди суеты, они избегали говорить о делах секты. Познакомились. Его соседку звали Мариной, фамилию он не спросил, как, впрочем, не назвал и свою. Оказалось, что она живет неподалеку от него, всего лишь в пяти минутах ходьбы. И вместо того чтобы воспользоваться транспортом, они пошли пешком.
Ни о родителях, ни об учебе они не говорили, весь разговор свелся к прощупыванию почвы, на которой они выросли: любимая музыка, книги, которые прочли, фильмы, просмотренные за последние месяцы. Оказалось, точек соприкосновения много, так что их даже не угнетало то, что К концу их путешествия оба они молчали. Лишь у ее дома договорились встретиться и завтра, чтобы вместе пойти на собрание.
Они ничего не обещали друг другу в следующие дни, не признавались в своих чувствах, хотя другие на их месте слово «любовь» употребляли бы чаще других. Хватало взглядов и намеков.
И вот однажды, в воскресенье, когда вновь в арендованном зале курились благовония, проповедник заговорил о святых местах, где живет сам верховный Учитель-гуру, чей портрет перед каждым собранием вывешивался на заднем занавесе сцены. Узкие прорези глаз, сквозь которые не рассмотреть зрачков, одутловатое, свидетельствующее о внутренних болезнях лицо, наголо бритая голова, то ли кореец, то ли японец неопределенного возраста.
По словам проповедника в прибайкальских лесах стояло три деревни переселенцев-сектантов., и возводился храм, на который, естественно не хватало средств. И тут же стало ясно, ради чего проповедник завел этот запретный раньше разговор. Оказывается, две семейные пары, входившие в секту, продали свои квартиры и перебирались из столицы в святые деревни, поближе к верховному учителю, обещавшему всем, поверившим ему, близкое спасение. Ведь по его словам конец света должен был наступить в обозримом будущем, а спасенными считались лишь те, кто живет на святой земле, рядом с Учителем, где сходятся силовые линии божественной воли всевышнего.
80 
