99 
— Выпила сама свой жемчуг, — тихо сказала Анна.
Первым осознал слова Анны Каменев. Он вскочил, с грохотом опрокинув стул, и бросился к ней, подняв над головой скованные наручниками руки. К нему сразу же рванулся инспектор, но споткнулся об опрокинутый стул, и это его задержало. Каменев с полузадушенным яростным криком со всего размаха ударил скованными кулаками по виску Анны Юриковой… То есть ударил бы, если бы с другой стороны к нему не бросились Руппи и Йохан и не перехватили в воздухе его руки. От резких движений наручники затянулись, и Каменев громко застонал от боли, вырываясь.
— Перестаньте дергаться, господин Каменев, — вы сломаете себе руки! — предупредил инспектор Миллер.
— Я ненавижу тебя, Анна! — кричал Каменев, не слыша или не понимая инспектора. — Я ненавижу тебя за то, что это не тебя будут хоронить в чужой земле! Это не тебя отпоют в зарубежной церкви! Ты — убийца!
— А вот это уже полная глупость, господин Каменев, — строго сказала Апраксина. — Понимаю ваше потрясение, но надо же хоть немного следить за словами!
Каменев вдруг успокоился и, поникший, сгорбившийся, молча стоял теперь между двух полицейских.
— Не будем слишком жестоки к нему, инспектор, — сказала Апраксина. — Ослабьте, пожалуйста, эти ужасные наручники и уведите его поскорей. Здесь ему больше совершенно нечего делать.
Инспектор исполнил просьбу графини и ослабил наручники, а затем, в полном молчании, не провожаемый ни единым словом, Константин Каменев покинул дом Анны Юриковой.
— Ну вот, Анна, вы и получили обещанное мной «лекарство от любви». Правда, дорогая? — сказала Апраксина через несколько минут после того, как из прихожей в гостиную донесся аккуратный звук захлопнувшейся двери. — Вы все поняли?
— Да, я все поняла, Елизавета Николаевна, — устало сказала Анна.
— Сядь-ка ты на мое место, Анна, — сказала Мириам Фишер, — и успокойся немного. А я пойду похозяйничаю у тебя на кухне — сделаю всем чай или кофе. Можно?
Анна кивнула и послушно села на диван между Адой и Ташенькой. Ташенька стащила с себя свое роскошное пончо и стала укутывать им Анну, тихонько успокаивающе приговаривая:
— Успокойтесь, Анечка, пожалуйста, чего уж теперь… Все они, мужчины, подлецы и готовы убивать нас при каждом удобном случае!
Анна вдруг поднялась, сбросила с плечи Ташенькино пончо и пошла к окну. Она открыла его резким движением.
— Анна! — громко сказала Апраксина и встала.
Анна обернулась и отрицательно помотала головой. Но графиня на всякий случай все же сделала несколько шагов в ее сторону. Анна сняла с мольберта свой портрет, подняла его над головой, отвела руки назад и бросила портрет в раскрытое окно. Апраксина, стоя за ее спиной, увидела, как, подхваченная ветром, картина взмыла в воздух, пролетела немного в сторону кладбища, а потом, ныряя из стороны в сторону подобно воздушному змею, пошла вниз. Анна перегнулась через подоконник — и в ту же секунду Апраксина оказалась рядом и схватила ее за плечи.
— Да не бойтесь вы за меня, ради Бога, — сказала Анна, выпрямляясь, — я только хотела посмотреть, не приземлится ли мой портрет лицом вниз. Нет, упал как следует.
— Класс! Супер! — завопила Ташенька, и все рассмеялись с облегчением.
Анна вернулась на диван, села, откинулась на спинку и закрыла глаза. Ташенька тут же бросилась снова ее укутывать своим пончо. С улицы послышался шум отъезжающего автомобиля.
— Странное дело, а мне почему-то жаль стало Каменева. Впервые в жизни! — поеживаясь, сказала Ада. — Вот и доигрался с огнем…
— С адским огнем! — уточнила Апраксина. — Жалеть наказанного преступника вполне в русском духе. Анна, вас это не касается! И не вздумайте!
— Нет, тетушка, не вздумаю, не извольте беспокоиться: ни в Сибирь какую-нибудь германскую за ним не поеду, ни в тюрьму к нему на свиданье не пойду. Пускай отец Николай к нему туда ходит.
— Ну, отец Николай к нему, конечно, пойдет: пока что он ни одного русского арестанта без внимания не оставил.
— Он, говорят, и в сумасшедшие дома ходит, выискивает там спятивших русских? — спросила Ташенька.
— Ходит. Но вы лучше сами к нему чаще в церковь ходите, Ташенька, а то вы там у Папы Карло какой-то религиозной шизофренией занимаетесь — что это за Католическая церковь восточного обряда? Доиграетесь до полного раздвоения личности на две конфессии, тогда и вправду встретитесь с отцом Николаем в Хааре, — назидательно сказала Апраксина.
99 
