очень нудно 
28 
Первым делом он огляделся. Бывал в сельце и раньше, но ни родственников, ни знакомых там не имел. Знал, что есть на окраине большой пруд в окружении плакучих ив, где хорошо берет карась. Городские частенько рыбачили здесь, а потом стояли на рынке с уловом. Но на дворе ноябрь, карась больше не брал, и все ждали, когда устоится лед на реке и начнется зимняя рыбалка. С неба сыпалась белая колючая крупа. Он сверился с номерами домов, не спеша побрел вдоль забора. Невольно сравнивал сельцо с городом, находящимся всего в десяти километрах.
Жители города N в большинстве своем были людьми небогатыми. Городской рынок держал цены на уровне, доступном населению. За дорогим пожалуйте в столицу. У кого деньги есть. Он бывал в Москве и понимал, что N - такая глубинка, куда свет столичного солнца доходит едва-едва. И с опозданием на целую вечность. Но для деревенских N - центр цивилизации, солнце персонального значения, предмет зависти и вожделения.
Дело не в убогости села. Дома стояли кирпичные, добротные. Построенные еще в те времена, когда здешний передовой колхоз гремел на всю область. Во дворах мычали коровы, квохтали куры. Погреба были доверху забиты картошкой и прочими овощами, в ряд стояли банки с соленьями и вареньями. Денег не видели, жили подсобным хозяйством, столы на праздники собирали простые, но сытные. И пили при этом в ус-мерть. От скуки. А чем еще заняться? Праздник же! В сельском клубе каждую субботу бывала дискотека, неизменно заканчивающаяся дракой. Единственная асфальтированная улица вела туда, к клубу. Но каждый год все меньше и меньше юношей и девушек собирались там, все норовили уехать в город. Сумевшие перебраться в N на постоянное житье гордились этим неимоверно и на односельчан смотрели свысока. Молодежь вожделела к городу, потому что нравы там были свободнее, круг общения шире, музыка громче, магазины больше. На развлечения город гораздо щедрее, чем деревня, и работа там более легкая. Туда все-таки доходили крупицы солнечного света, ритмы другой жизни...
Дом бабы Тани также был кирпичный, большой, в четыре окна. Крыша железная, новенькая. Удивился, зачем пожилые люди работают в больнице? Зарплата маленькая, ездить туда не ближний свет, а здесь хозяйство. И большое!
К гостю вышла хмурая женщина средних лет, в резиновых сапогах на босу ногу, в накинутой на плечи старой куртке, спросила неприветливо:
- Вам чего?
- Мне бы Федора э-э-э... Он работает сторожем в больнице.
- Вы из больницы? - откровенно удивилась женщина.
- Нет. Я страховой агент.
- А почему к отцу?
- Так вы его дочь?
- А кто ж? Только мы уже застраховались. Денег нет, - отрезала она.
- Видите ли, мы сейчас открываем филиал на Фабрике. Условия более выгодные, и потом... Вы застраховали машину?
- Машину? А зачем?
- Ну как же, вышел новый закон. Об обязательном страховании.
- Да? - подозрительно спросила женщина и, помолчав, кивнула: - Что ж, проходите. Только мужа нет.
Открыв калитку, она пошла вперед. Завьялов следом. Когда остановились у крыльца, спросил:
- А машина на кого зарегистрирована?
- На отца. Да какая там машина! Старый грузовик!
- Очень хорошо. Он как?
- Кто? Грузовик? Месяц на ремонте стоял, вот как!
- Нет, я не о том. Ваш отец.
- Что значит - как?
- Ваша мама сказала, что...
- Ждите здесь.
Он остался на улице, в дом его все-таки не впустили. Было холодно, хотелось горячего чаю. Может, войти?
На пороге появился заспанный сторож. От него разило перегаром, но в целом Федор был вполне адекватен. Увидев Завьялова, оторопел:
- Тебе, Сан Саныч, чего?
В больницу к Маше Александр приходил часто, все, кто работал там, его знали. К сотруднику милиции сторож Федор всегда обращался уважительно, по имени отчеству. И до сих пор так называл: Сан Саныч.
- Поговорить бы, Федор.
- А Ирка сказала, насчет машины. Застраховать, мол.
- Так я теперь страховой агент, — усмехнулся Завьялов. - Работу новую нашел.
- Это ты молодец! Погоди, я Ирке скажу. Федор исчез, а вернувшись, подмигнул заговорщицки:
- Пойдем-ка мы в баньку. Вчера топил, небось, не выстудило еще.
- А почему не в дом?
- Там малой плачет. А дочка злится. Пойдем, Сан Саныч, от греха подальше. Ты на Ирку-то не серчай, - вздохнув, добавил он: - Пятеро их у нее. Младшему году нет, старшему уж скоро в армию идти. Вот мы с Татьяной и подрабатываем к пенсии. Полный дом народу, а зять только калымом и пробавляется. А калым что? Когда
28 
