Лёгкий, ненавязчивый романчик 
40 
Странно, но теперь он в это верил. Когда не стало Маши, неизвестно откуда появилось вдруг вера в их счастливое будущее. Если бы она осталась жива...
Принимая журналы, Роза посмотрела с надеждой:
- Это все?
- Да. Я ухожу, - кивнул он.
Не хотела она вспоминать о больничном романе. Быть может, потому, что тот парень много для нее значил. Как-то сложатся ее отношения с мужем? Соберет Роза вещи, да и укатит в Москву, к своему Леше. Вон она какая легкая, живая!
- А можно сделать так, чтобы меня не вызывали в прокуратуру? - шепотом спросила девушка.
- Нельзя, - также шепотом ответил он. - Ваши показания очень важны для следствия. Но есть вариант: если Леша расскажет то же самое, в подробностях, вас вызывать не будут. Только в случае крайней необходимости. И вот еще что: возьмите торт. - Он протянул девушке коробку.
- Ой, что вы! Что вы! — смутилась Роза. - Не надо!
- Возьмите. Чаю в обед попьете. Вы мне очень помогли.
- Спасибо вам огромное, - кивнула она и поставила коробку на стол. - Это девочкам.
- Всего доброго,
На улицу вышел, улыбаясь. Не зря съездил! Ночной звонок - это уже кое-что. Хорошо сделанная работа пробуждает аппетит. Поскольку давно перевалило за полдень, Завьялов решил перекусить в кафе на центральной площади.
Кафе называлось «Мечта», так же назывались и фирменные пирожные, которые выпекались в бывшей при нем кондитерской. Надо сказать, что тортами своими N славился, киоски, где торговали кондитерскими изделиями, разбросаны были по всему городу. Безе с орехами, медовый, бисквитный со свежими фруктами, - все это щедро украшено взбитыми сливками и жирным кремом. Приезжие просто объедались свежайшей выпечкой и не уставали ее нахваливать. Да и местные не отставали. Сладкая жизнь N больно била по карману, но запах! Умопомрачительный запах, плыл по центральной улице! Казалось, вместо облаков над городом нависли горы белоснежного безе, а вечерами небо заливает расплавленная розовая карамель. Кто ж устоит? На фигурах городских красавиц злоупотребление пирожными не сказывалось. Девушки N были на удивление стройны.
Вот и сегодня, сидя за чашкой чая и наслаждаясь воздушной «мечтой», он отметил высокую девушку с отличной фигурой, которая подошла к стойке бара. Три пирожных и чашка кофе. Не боится располнеть! Только когда она повернулась лицом к нему, узнал Веронику, дочку мэра. Она же либо не узнала его, либо не захотела узнавать. Поспешно отвернулась и прошла за дальний столик, к окну. Девушка была модно одета и ярко накрашена. Без шапки, несмотря на холодную погоду, волосы взбиты, обильно покрыты лаком, в ушах огромные кольца. Красная кожаная куртка, отороченная мехом, подчеркивала фигуру, но лицо было слишком уж бледным, усталым. Вид нездоровый. Много курит?
Словно в ответ на его слова, усевшись за стол, девушка первым делом достала из сумочки пачку сигарет и, прикурив, жадно затянулась. Кроме нее в кафе никто не курил, но замечание сделать не посмели. Дочь мэра. Пожалуется отцу - кафе прикроют. Появился бармен, поставил перед девушкой пепельницу. Видимо, Вероника была здесь частой посетительницей, и ее привычки знали.
Исподтишка он разглядывал девушку. Впрочем, на нее все смотрели. И посетители, и бармен, и женщины, убирающие со столов грязную посуду. Она же, давно привыкшая к повышенному вниманию окружающих, по сторонам не смотрела, курила, уставившись в окно. Потом достала мобильный телефон, нетерпеливо стала набирать номер. Завьялов сообразил: ждет кого-то. А кого она может ждать, как не...
Увидев в окно, как подъехала машина Германа, Александр непроизвольно поднялся. Уйти?
Уже второй раз он может стать невольным свидетелем выяснения их отношений. Подумал, что они будут ссориться: когда Вероника заметила машину Германа, лицо у нее стало злое.
Герман шел к кафе, столкнуться с ним в дверях не хотелось. Еще подумает, что Сашка Завьялов за ним следит. И вместо того, чтобы уйти, Александр пересел в угол, туда, где было потемнее. Авось не заметит.
Герман сразу же направился к столику Вероники. По залу словно волна прошла. Одна звезда - это событие, а уж когда две... Да еще вместе! У женщин, толпившихся в дверях подсобки, рты раскрылись, они даже шушукаться перестали, а бармен весь подался вперед, вытянув шею.
Герман шагал, ни на кого не обращая внимания. Кто-то поздоровался, он небрежно кивнул в ответ, не отрывая взгляда от Вероники. Та сидела, кривя ярко накрашенный рот в злой улыбке.
40 
