23 
– Алена, обгоришь!
Она лениво повернула ко мне сонное лицо.
– Перейди в тень, говорю, сгоришь.
– Да, сейчас. – Алена села и потерла глаза. – Надо же, заснула на солнце. Ой, ноги печет, сгорели. И крем с собой не захватила. Я в номер. Ты идешь?
– Да, мне тоже достаточно.
На обратном пути я снова удивилась тому, насколько большой оказалась территория отеля. Наверное, с приличный пионерский лагерь. Да и сам отель вместил бы в себя целый «Артек»: здание возвышалось впереди пирамидой полукилометровой длины с уступами по бокам. Уступы были высотой в этаж, от трехэтажных уступов по краям до девяти этажей в центре. Мы с Аленкой брели по дорожке, огибая бассейны: круглый, окруженный загорающими в шезлонгах, и овальный с тремя горками-желобами, как в аквапарке. И как раз проходили мимо, когда молодой папаша, прижав к себе хныкающего малыша в термокостюмчике лет двух, съехал с самой высокой горки. Оба они ушли с головой под воду и тут же выскочили.
Папаша, стоя в воде по грудь, держал сына на вытянутых руках. А тот, отфыркавшись, зашелся от страха в жутком крике. Отец успокаивал сына по-немецки, прижимал к себе и выбирался из бассейна. Ребенок орал и вырывался. Горка – высотой метра в четыре, взрослый с непривычки ошалеет, а он ребенка потащил. К орущему малышу подбежала молодая женщина, что-то сказала мужу, забрала мальчика и прижала его к себе, всхлипывающего и цепляющегося за нее, как за спасительницу.
– Господи, неужели непонятно было, что ребенок боится лететь с такой верхотуры?! Все-таки мужчины в большинстве своем – существа эмоционально неразвитые, – резюмировала я.
– Да козлы они все. Разница только в толщине. Я про кошельки. – За репликой Алены угадывался богатый жизненный опыт.
В холле на первом этаже мы наткнулись на Пенкина. Мой шеф сидел в баре и тянул через соломинку коктейль.
– Витя, алло! – радостно заорала ему Аленка. – Ты чего тут в одиночестве прохлаждаешься? Наши все на пляже загорают.
– Я возле бассейна загорал, – мрачно ответил Пенкин. – Лариса, ты мне нужна.
– Сейчас, Виктор Алексеевич, переоденусь и спущусь, – попыталась я улизнуть.
Что-то мне его лицо совсем не понравилось. Напился с утра? Пенкин, будто не слыша меня, кивнул на стул:
– Потом переоденешься, садись, поговорим.
– Ладно, вы тут общайтесь, а я пойду кремом мазаться, пока не облезла, – бросила Аленка и умчалась к лифтам, а мне пришлось сесть рядом с Пенкиным.
– Возьми себе в баре что-нибудь, – щедро разрешил шеф.
Я почувствовала, что действительно хочу пить. Подошла к стойке, выбрала лимонную газировку и получила напиток, по цвету такой же, как и у Пенкина в бокале. Может быть, зря я решила, что он пьян? Наверное, просто на солнце перегрелся?
– Лариса, по-твоему, зачем я взял тебя в эту поездку? – спросил шеф, едва я села напротив него и отпила из бокала.
– Чтобы я вам помогала, – выдвинула я наименее щекотливую версию.
– Вот именно. А ты что делаешь?
Я сосредоточенно вертела соломинку в бокале, предлагая раздраженному шефу догадаться самостоятельно о том, что я делаю на пляже, когда с утра такое солнце, такое море, такое небо...
– А ты меня избегаешь, игнорируешь и, кажется, сплетничаешь обо мне со своими приятельницами.
– Виктор Алексеевич, с чего вы взяли?
Нужен ты нам, сплетничать о тебе. Теперь понятно, почему его за завтраком перекосило. Решил, что над ним смеемся!
– Я вас не избегаю и ни с кем о вас не говорю. Просто вы с утра особняком держались, я решила, что лучше вам не мешать.
– Ты неправильно решила. – Пенкин придал своему «неправильно» особый смысл. – Я не очень хорошо себя чувствую, и мне надо, чтобы ты была рядом на всякий случай. После обеда мы с тобой отправляемся в город. Это приказ. А пока можешь идти переодеваться.
Я кивнула, погасив в зародыше порыв встать по стойке «смирно», щелкнуть резиновыми шлепанцами и отчеканить: «Слушаюсь!» В конце концов, совесть надо иметь. Мы вон загораем-развлекаемся, а мой шеф сидит один как бирюк. Придется его выгуливать, все-таки я как бы в командировке.
Глава 6
Пенкин решительно забрался в местную повозку, и мне ничего не оставалось, как лезть следом. Тук-тук напоминал детский аттракцион: открытый красно-голубой вагончик с четырьмя, по два в ряд, пассажирскими сиденьями. Наш водитель наверняка стоял среди чернявых парней, болтающих непонятно и хохочущих неподалеку, и подходить к нам явно не торопился.
23 
