очень нудно 
51 
Все это варево вяло булькало у меня в голове, когда я открыла дверь квартиры, щелкнула выключателем и застыла на пороге. Мама дорогая, я совсем забыла о ремонте! Судя по состоянию прихожей, он был в самом разгаре: стены ободраны, линолеум сорван, в углу половина бумажного мешка с остатками цемента и банки с краской. Здрасте, я вернулась! Где ночевать-то теперь? Я тупо, уже ни на что не надеясь, заглянула в большую комнату и обмерла. Нет, похоже, запас сюрпризов на сегодня не исчерпан.
Комната была чистой и огромной. Здесь Самвел уже успел побелить потолок и сменить обои. А главное – он как-то так передвинул мебель, приткнув пианино к окну, а диван к освободившейся стенке, что комната теперь казалась вдвое больше. Правда, из-за этого стал лучше виден старый линолеум на полу. Да и ладно, потом кину какой-нибудь коврик.
Бросив возле дивана сумку и куртку, я понеслась на кухню. Кухня встретила меня той же чистотой, а еще – новенькой раковиной, мойкой, столиком-тумбой и навесным шкафчиком. Плита была передвинута так, что в углу кухни освободилось место для холодильника. И теперь оба эти агрегата престали раздирать пространство пополам, а спокойно соседствовали, освободив пространство для стола со стульями, которые мне нужно будет купить. Я с облегчением набрала воды в чайник и кастрюльку, поставила на газ и начала ревизию в поисках еды. Когда я уезжала, у меня полпачки макарон оставалось, банка лечо. Можно спагетти изобразить...
Макароны нашлись в новом столике, «лечо» в холодильнике. Причем по соседству с ним обнаружился кусок докторской колбасы, видимо, Самвел купил себе на обед. Я договорилась с собственной совестью, пообещав завтра купить такой же, и внесла колбасу в меню своего ужина. То есть, чуть ли не урча от голода, съела ее тут же, у холодильника, передумав варить макароны. Потом выпила чай и повалилась спать.
Утро для меня началось с пронзительного вопля автосигнализации. Чья-то машина заходилась воем на все лады, а хозяин не спешил успокаивать свою игрушку. Рулады, которые издавала машина, были четырех типов: короткий свист, длинный свист, противный вой и что-то вроде стрельбы. Это, наверное, чтобы злоумышленника напугать, потом оглушить, затем завалить и добить, чтобы не мучился. После четвертого цикла автоистерики я поняла, что больше мне не уснуть. Эх, а в Тунисе меня будили птицы и солнечные лучи!
Мысль о Тунисе разбудила меня окончательно. Так, я в Москве. Пора заниматься делами. Из самых важных дел – навестить шефа в больнице. Уж его-то пробуждение куда кошмарнее моего! Заодно верну человеку бумажник и телефон – вчера его мамаша так меня огорошила, что я начисто забыла выложить их из сумочки. Вот только с пустыми руками в больницу не ходят. А не испечь ли мне пирожок свой фирменный, скороспелый? А испечь! Самой ведь тоже что-то есть надо. Тогда пора в магазин сгонять за всяким-разным.
Утро встречало прохладой. Не то чтобы совсем уж зябкой – начало мая все-таки, но ветерок ощущался. Не простыть бы, после тунисской-то жары. Тюльпаны на клумбе покачивали нежно-лиловыми, с белыми прожилками, головками. Красиво. Но в оазисе было красивее. Белые стены, а по ним – пена из розовых цветов, нависающая над темными дверями... Стоп, матушка, прекращай сладкие воспоминания. Все, ты вернулась, ты в Москве!
Город принарядился: цветные флаги, плакаты ко Дню победы. Шестое мая как-никак, скоро праздник. А наши из Туниса вернутся восьмого... Я опять поймала себя на мысли о Тунисе и разозлилась. Да что ж это такое, в конце-то концов! Отдохнула, называется! Заработала полное помрачнение ума! Не хватало еще, чтобы вместо лиственниц на Осеннем бульваре пальмы начали мерещиться! Сказано, в Москве ты уже! И не на пляж с фотоаппаратом топаешь, а в «Копейку» идешь за рыбой и мукой! Кстати, о фотоаппарате: может, заскочить в редакцию, скачать фотки на комп и поглядеть, что там у меня получилось? Ключи у меня есть от офиса, с охраной договорюсь, чтобы пустили. Ладно, это потом.
Дешевая «Копейка», которая работала с десяти, была закрыта. Пришлось топать в круглосуточный «Перекресток». Я вошла в магазин и застыла в овощном отделе возле апельсинов. Они лежали такой праздничной оранжевой горкой, прямо как на улицах Хаммамета. Я опять поймала себя на мыслях о Тунисе и перестала сопротивляться. Ну что тут поделаешь, слишком резко выдернули меня из сказки. Видимо, частичка меня еще бродит по Африке и посылает мне воспоминания. Нагуляется – вернется.
51 
