Последние отзывы

  55  

Он задержался перед дверью в спальню Сивко и прислушался. Тихо. Спит, что ли? Федор Иванович выпил больше всех. И вчера, за ужином, и сегодня. До обеда и за. Причем мешает вино с водкой. Сколько же в него влезает! Решил вздремнуть перед очередными возлияниями, не иначе. Постучаться? После минутного раздумья пошел дальше, в другое крыло. И остановился перед дверью в спальню Елизавет Петровны.

Едва постучал. Дверь распахнулась.

— Заходи, — велела она. — Я тебя жду.

— Ждете?

— Забыл, на кого работаешь? Ни на шаг от меня не отходи, слышишь?

Дверь за ним закрылась.

— А как же ужин? — спросил он.

— Ужин?

— Воронов приглашал нас всех к ужину. Если и меня не будет, он разозлится.

— Чудовище! — с чувством сказала Елизавет Петровна.

— Воронов?

— Сказку вспомнила. Мультфильм. «Красавица и чудовище». Он запирает девушку в заколдованном замке. Ешь-пей, что хочешь, ходи, куда хочешь, кроме западного крыла, — она усмехнулась. — Никто тебе ничего не сделает. Но полюби чудовище, деваться тебе некуда. Финал известен.

— Вы смотрите мультфильмы? Похоже, что вы эту сказку знаете наизусть.

— Дочка смотрит. Засыпает под этот мультфильм, ее любимый. И все время плачет, когда чудовище превращается в прекрасного принца.

— Почему плачет-то?

— Ребенок, — пожала плечами Елизавет Петровна. — Кто ж знает? Я и сама теперь стала плакать, когда чары рассеиваются. К плохому, так же, как и к хорошему, быстро привыкаешь. Я уже успела приспособиться к чудовищу. И даже его полюбить. А принц, что принц? Он неинтересен.

— Странная логика. Ну, так что с ужином? Я, конечно, могу остаться с вами…

— Нет, иди. Я передумала. Будь там. Смотри, слушай. Я хочу знать, о чем вы будете говорить. Все подробности.

— Вы уверены? А не боитесь остаться одна?

— Я запрусь в своей спальне.

— Таранов так и сделал.

Елизавет Петровна фыркнула.

— А Федор Иванович, похоже, спит.

Она молчала.

— Можно сесть?

— Ах, да, — спохватилась она. — Садись, конечно.

Он расположился в кресле, она напротив. Сидела, положив ногу на ногу, покачивая туфелькой.

— Вы не хотите отсюда выбраться? — спросил он.

— Выбраться?

— Все хотят.

— Мы не выйдем отсюда, пока он этого не захочет. Неужели непонятно?

— Но почему он так поступает? Таранов говорит, что Дмитрий Александрович помешался на правосудии. После трагического случая с его женой.

— Да, это так, — кивнула Елизавет Петровна.

— Кто же тогда осмелился убить Бейлис?

Она вздрогнула. И молчала.

— Я полагаю, что Таранов, — нарушил молчание он.

— Иван? Может быть.

— А вас это не интересует? Вы не на это убийство намекали, когда ехали сюда? Боялись, что это вас ночью задушат? А почему?

— Да. Боялась. Боялась, что он перепутает.

— Что перепутает? Спальни? Но почему же вы тогда поехали? Если боялись? Если знали, что планируется убийство?

— Я ведь ни в чем не виновата, — вздохнула она. — Совесть моя чиста. Я верю в справедливость.

— Вы? В справедливость? — он чуть не подпрыгнул. «А справедливости нет. Ни на земле, ни выше».

— По-твоему, я тоже чудовище?

— По-моему, вы женщина, но…

— Что но?

— Как-то все это странно.

— Странно? Нет, Миша. Я тоже человек. Он позвал — я приехала. Правда, подстраховалась в отличие от остальных, приехала с охраной. Потому что я знаю чуть больше,

— Не хотите мне рассказать? Что за преступление? Что за тайна?

— Истина — в вине, — загадочно улыбнулась Елизавет Петровна.

— Я уже не в первый раз это слышу.

— Истина — в вине! — повторила она. — Иди, Миша, я хочу побыть одна. Мне надо бы прилечь. Мигрень.

«Мигрень! Пить надо меньше, — подумал он. — А то перед обедом бунгундское, в обед шабли, в полдник шампанское, а на ужин к услугам весь винный бутик. Она все-таки женщина». Он с сомнением посмотрел на Елизавет Петровну. Женщина? Половые признаки налицо, но характер нордический, стойкий. И не женский, это уж точно.

— Почему вы не хотите, чтобы я предпринял решительные действия?

— Это какие?

— Освободил бы-вас.

Она расхохоталась. Сквозь смех сказала:

— Силами одного человека?

— Таранов готов со мной объединиться. Вместе мы бы сняли часового на смотровой башне.

— А дальше что?

— Позвонили бы. В милицию или в службу безопасности. Его, вашу, Сивко, какая разница?

  55