80 
Мерцалов накупил продуктов. В зале самообслуживания ему совсем не приходилось общаться с продавцами, а кассиры, как он знал, никогда не смотрят на лица людей. Значит, его здесь никто не запомнит.
«Я становлюсь слишком осторожным, – думал он, поднимаясь в лифте к своей квартире. – Но это и неплохо. Свидание с родиной расслабило меня, и я чуть было не попался по-глупому. Теперь все контакты и выходы на люди нужно свести к минимуму».
Он загрузил принесенные продукты в холодильник, принял душ. Его пальто неприятно пахло пороховым дымом, ведь он сунул пистолет в карман, не дождавшись, пока дым стечет из ствола. Мерцалов вывернул карман, отыскал в шкафу плечики, повесил на них пальто и вынес его на балкон. Потом плотно задвинул занавески на кухне и за столом принялся разбирать оружие. Тщательно вычистил его, уничтожив запах, после чего некоторое время сидел неподвижно, глядя на пластиковый номерок гардероба, оставшийся у него после побега из ресторана.
Мерцалов нацепил номерок на кончик ножа, щелкнул зажигалкой. Пламя лизнуло блестящую пластмассу.
Черный вонючий дым двумя черными струйками потек по номерку, потянулся к потолку. Пластмасса занялась, стала плавиться. Тяжелые огненные капли срывались в потемневшую алюминиевую пепельницу.
«Как в детстве. Мы называли эти капли зажигательными бомбами».
Со свистом капли ударялись в дно пепельницы, наплавлялись одна на другую, попадали в сигаретный пепел и застывали черными шариками. В огне исчезли цифры, надпись, осталось лишь пластиковое колечко.
Огонь подбирался и к нему.
Последний кусочек номерка – пластмассовую дужку – Мерцалов сжег, зажав ее между двух спичек. И когда последняя огненная капля тяжело плюхнулась на дно пепельницы, а черный дым развеялся в воздухе, Мерцалов твердо заключил, что все произошедшее с ним – чистая случайность и менять свои планы пребывания в Москве не стоит. Нужно лишь быть предельно осторожным и, как всегда, выбирать нетривиальные способы выполнения задания.
"Хорошенько подумай, – сказал себе Мерцалов, – выработай сначала один план, затем отбрось его. Потому что если тебе понадобилось на его разработку пять минут, значит, те, кто станут искать тебя, придут к тем же выводам, что и ты, порассуждав час, два. Затем придумай второй план. И пусть на это уйдут часы, зато ты будешь знать, что твоим противникам, чтобы разгадать его, понадобится день, полтора. И вот тогда, когда тебе покажется, что все возможности исчерпаны, сам собой сложится в голове, придет к тебе третий план, самый невероятный, самый трудный, но, – Мерцалов усмехнулся, – этот-то план не сможет разгадать никто. Ведь если даже тебе он представится невыполнимым, что говорить о тех, кто пытается вычислить ход твоих мыслей.
Я правильно делаю, что никогда не доверяю разработку деталей другим, полагаюсь только на себя. Именно поэтому мне удается выигрывать. А секрет моего успеха чрезвычайно прост. Я думаю один, а они всегда думают коллективно, выдвигают версии, спорят, пытаются проникнуть в мою психологию. Но дело в том, что придуманное одним не в силах повторить несколько людей.
Каждый член оперативной группы тормозит других.
И моя личная логика всегда будет выгодно отличаться от их коллективной логики".
Мерцалов выдвинул обойму из рукоятки пистолета и один за другим вставил туда три недостающих патрона.
Затем погасил в квартире свет и взял в руки винтовку с оптическим прицелом. Он чуть-чуть раздвинул шторы на окне в комнате и, устроившись за столом, принялся методично, одно за другим рассматривать окна в доме напротив.
Перекрестие прицела скользило по перекрестиям рам. На одних окнах Мерцалов совсем не задерживался, другие рассматривал подольше. Сцены, открывающиеся его взору в чужих квартирах, менялись, как в видеоклипе.
Вот мальчик играет на ковре с собакой, а в окне рядом мужчина и женщина сидят на кухне за столом. Семья ли это, или они живут в соседних квартирах, а может, в разных подъездах и, возможно, даже не знают друг друга в лицо?
«Вот так всегда, – думал Мерцалов, – ты видишь разрозненные части жизни. Иногда везет, и удастся связать их правильно, сопоставить. А иногда ты ошибаешься и сводишь воедино несопоставимое. Точно так же произошло сегодня со мной».
Теперь Мерцалов вел прицел от нижних окон к верхним и улыбался. Почти во всех квартирах, расположенных на нижних этажах, можно было рассмотреть только то, что делается на кухне, остальные же окна надежно прикрывали шторы. А чем выше скользил взгляд Мерцалова, тем более открытой становилась жизнь в квартирах.
80 
