Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
104 
И лучше бы было для тебя, если бы его за обедом сожрали сумасшедшие.
И вновь Комбат провалился в сон. Страшное видение понемногу улетучивалось из памяти, оставался лишь липкий страх, беспричинный, похожий на тот, который испытывают перед темнотой дети.
Грязнов отводил душу, видя слабость и униженность своего врага. Он появлялся в камере всегда с опозданием на час или полтора. Припав к стеклу, наблюдал за мучениями Комбата и торжествовал, буквально упивался своим превосходством. Иногда стучал пальцем по стеклу и, широко улыбаясь, смотрел в пустые глаза поверженного Бориса Рублева.
А тот стоял перед дверью, как истово верующий человек перед иконой, словно бы за стеклом был не мучитель и изверг, а сам Христос в сиянии. Рублев смотрел на Грязнова и буквально молил, чтобы тот дал знак своему санитару и тот сделал укол.
– Дай.., дай… – шептал Борис Рублев. – Укольчик!
Хочу укольчик!
– Хочешь?
– Хочу!
– Ну, вот видишь, Рублев, бесстрашный командир, видишь, во что ты превратился? Ты мерзавец, ты сволочь, ты теперь убьешь любого. Я могу натравить тебя на твоих друзей, и ты их примешься убивать. Правда, ты слаб, наркотик разрушил твой организм, подорвал твое железное здоровье…
– Ну, ну, Грязнов, дай же! Скажи, прикажи ему.., я тебя умоляю… – клянчил Комбат, унижаясь перед Грязновым.
– Ну а где же твоя железная воля, Рублев? Ты же мне говорил, что человек может заставить себя отказаться от всего лишь усилием воли. Ну, так заставь себя, откажись от наркотика.
– Не могу, – рычал Рублев, – не могу! Грязнов, дай, прикажи!
– Э нет, не так все просто, Рублев, наркотик стоит дорого.
– Ну, ну, я тебе отдам свою квартиру, машину…
– Мне ничего не надо, я хочу смотреть, как ты мучаешься, Рублев. Ты будешь мучиться столько, сколько я захочу.
Глава 13
Андрей Подберезский уже сбился со счета, сколько раз он пытался дозвониться до Комбата. Но телефон не отвечал, и Подберезский трижды приезжал к нему на квартиру. Но того дома не было.
«Черт его подрал, опять куда-то улетучился!»
Но волнение за судьбу своего бывшего командира не оставляло его, и он решил позвонить полковнику ГРУ Леониду Бахрушину, не посылал ли тот куда-нибудь Рублева, не поручил ли ему какое задание и поэтому того нет в Москве.
Подберезский уже обзвонил всех знакомых, которые могли знать что-нибудь о Рублеве. Позвонил даже в Питер брату Комбата – банкиру Андрею Рублеву, но тот честно признался, что Борис ему не звонил, и где находится сейчас старший Рублев, ему не известно.
Звонок Подберезского застал Бахрушина в кабинете, где он был погружен в чтение документов.
Полковник снял трубку и произнес:
– Слушаю, говорите.
– Леонид Васильевич, вы?
– Я, – признался Бахрушин.
– Подберезский Андрей беспокоит.
– А, Андрюха, здорово! А где наш друг Борис: Иванович? – задал вопрос полковник Бахрушин.
– Вот ради этого я и звоню, думал, вы знаете.
– Нет, не знаю. А что, дома его нет?
– Да нет его дома.
– Тогда не знаю, Андрей. Кстати, я сам хотел с ним встретиться, звонил, телефон не отвечал. А ты чем занят?
– Да вот переживаю, Леонид Васильевич, за своего командира. Исчез, водой разлился, никто из его знакомых не видел, никто о нем ничего не знает.
– А своему сибиряку ты звонил?
– Бурлакову, что ли?
– Ага, ему, кажется, вы его Бурлаком звали?
– Да-да, Бурлак, – признался Подберезский. – Нет, ему я не звонил.
– Может, Борис Иванович к нему махнул?
– Вполне…
– Ну, если найдется, ты меня извини, Андрей, я очень занят… Так вот, если найдется Борис Иванович, скажи, пусть свяжется со мной. Кстати, как он там вообще?
– Ничего. Курить бросил.
– Курить бросил? – изумился Леонид Васильевич Бахрушин.
– Почти месяц не курил.
– Ну, я думаю, одно с другим не связано, – хохотнул В трубку Бахрушин.
– Я тоже так думаю, – на этом разговор закончился.
Бахрушин занялся своими делами, а Подберезский принялся звонить Бурлакову, разговор с которым ничего не прояснил и из которого Подберезский узнал лишь то, что тот разговаривал с Комбатом ровно одиннадцать дней тому назад. Комбат был в форме, но показался Бурлакову очень озабоченным пропажей какого-то Сережки, какого-то парнишки. Что за Сережка, Бурлаков не знал, и откуда он взялся, этот Сережка, Бурлакову тоже не было известно. А еще Гриша сказал, что и он сам уже пытался дозвониться до своего бывшего командира, но телефон не отвечал, хотя звонил он и днем, и поздно вечером, и даже посреди ночи.
104 
