98 
– Нет, не навестите, – сказал Эймос Айлд.
– Не навещу? Но почему?
– Потому что вы узнали то, что хотели. Вы хотели, чтобы я нарисовал Землю и показал вам, какого она цвета, особенно – черная ли она. – Айлд взял листок бумаги и нарисовал большой круг – зеленым карандашом. – Она живая, – сказал он. И улыбнулся Нику.
Ник прочел:
– «Пусти – я должен уходить туда, где волнами нарциссы, лилии, где бедный фавн лежит под сонною землей – увенчан век его, – но там все мнится мне: выходит он в росе купаться по утрам и растворяется, как дым, пронзенный пением моим».
– Благодарю вас, – сказал Эймос Айлд.
– За что? – удивился Ник.
– За объяснение. – Он стал рисовать другую картинку. Черным карандашом он нарисовал женщину – горизонтально и под землей. – Там могила, – указал он карандашом. – Куда вы должны пойти. Ваша девушка именно там.
– А она услышит меня? – спросил Ник. – Узнает ли она, что я пришел?
– Да, – сказал Эймос Айлд. – Если вы будете петь. Но вы должны будете петь.
Дверь отворилась, и черный охранник позвал;
– Эй, мистер, пойдем-ка. В лазарет.
Ник медлил.
– А должен ли я принести туда нарциссы и лилии? – спросил он у Эймоса Айлда.
– Да, и запомните, что вам обязательно надо позвать ее по имени.
– Шарлотта, – сказал Ник.
– Да, – кивнул Эймос Айлд.
– Пойдем, – сказал охранник, положив ему руку на плечо и выводя его из комнаты. – Что толку болтать с малышами?
– С «малышами»? – переспросил Ник. – Вы так собираетесь их называть?
– Ну да, мы вроде бы уже так начали. Они ведь как дети.
– Нет, – сказал Ник, – они совсем не как дети. – «Они как пророки и святые, – подумал он. – Предсказатели, старые мудрецы. Но нам придется заботиться о них – сами они справиться не смогут. Они даже не смогут сами вымыться».
– Ну как, сказал он что-нибудь стоящее? – спросил у него охранник.
– Он сказал, что она услышит меня, – ответил Ник. Они добрались до лазарета.
– Проходи внутрь, – указал охранник. – В эту дверь.
– Спасибо, – поблагодарил Ник. И присоединился к уже ожидающим своей очереди мужчинам и женщинам.
– Ну, – заметил черный охранник, – не слишком много.
– Достаточно, – отозвался Ник.
– Какие они жалкие, правда? – спросил охранник. – Я всегда хотел быть Новым Человеком, но теперь… – Он скривился.
– Уходи, – сказал Ник. – Я хочу спокойно подумать.
Одетый в черное охранник зашагал прочь.
– А ваше имя, сэр? – обратилась к Нику сестра, держа наготове ручку.
– Ник Эпплтон, – ответил он. – Я нарезчик протектора. – Он добавил: – И мне нужно подумать. Может быть, если бы я просто где-нибудь лег…
– Свободных коек нет, сэр, – сообщила сестра. – Но ваша рука… – Она осторожно дотронулась до нее. – Мы можем поправить ее.
– Хорошо, – кивнул он. И, прислонившись к ближайшей стенке, стал ждать. А пока ждал, он думал.
Адвокат Гораций Денфельд бодро вошел в приемную канцелярии Председателя Совета Уиллиса Грэма. В руке у него был дипломат, а выражение его лица и даже его походка демонстрировали дальнейшее совершенствование его способности вести дела с позиции силы.
– Будьте любезны, сообщите мистеру Грэму, что я желаю представить ему некоторые дополнительные документы касательно его алиментов и собственности…
Мисс Найт взглянула на него из-за стола и сказала:
– Вы опоздали, консультант.
– Прошу прощения? Вы хотите сказать, что он сейчас занят? Мне придется подождать? – Он сверился со своими наручными часами в бриллиантовой оправе. – Я могу ждать самое большее пятнадцать минут. Будьте любезны уведомить его об этом.
– Его нет, – произнесла мисс Найт, опуская остренький подбородок на переплетенные пальцы – неторопливый, уверенный жест, отмеченный Денфельдом. – Все его личные проблемы – в частности, и ваша с Ирмой… теперь со всем этим покончено.
– Вы имеете в виду, из-за этого вторжения. – Денфельд раздраженно потер ноздрю. – Ну что ж, мы будем преследовать его судебным предписанием, – заявил он, хмурясь и напуская на себя самый свирепый вид. – Куда бы он ни уехал.
– Уиллис Грэм, – сказала мисс Найт, – уехал туда, где его не достанут никакие предписания.
– Вы хотите сказать, что он умер?
– Он просто ушел из нашей жизни. Теперь он вне той Земли, на которой живем мы. Он у своего врага, своего старого врага, – и с тем, кто может стать новым другом. Так, по крайней мере, можно надеяться.
98 
