Во исправление жития

– Что случилось, Женя?

Он даже растерялся. Это было впервые. Впервые с того момента, как Туманов вышел из комы и сбежал из больницы, Аля встретила его не вопросом: «Ты нашел Сашу?», а «Что случилось, Женя?». Уже хорошо. Сначала Женя, а уж потом Саша. О Саше разговор отдельный, но это потом.

Его разборки с владельцем поцарапанного джипа сильно затянулись: давно уже стемнело, люди вернулись с работы, поужинали и смотрели телевизор перед тем, как лечь спать. Он устал, проголодался и чувствовал себя несчастным. Аля, которая чутко реагировала на страдания близких ей людей, мгновенно все поняла и не стала донимать его расспросами.

– Идем, я тебя покормлю, – просто сказала она и первой прошла на кухню.

Он еле держался на стуле, хлебая сваренный ею суп и все еще переживая события сегодняшнего дня.

– Где ты был? – спросила Аля. – У тебя костюм испачкан.

– Попал в аварию.

– Ты не пострадал?!

– Только костюм.

– Не расстраивайся. Купишь новый. А что с машиной?

– Так. Пустяки. Куплю новую, – равнодушно сказал он.

– Еще?

– Да. Есть очень хочу… – Аля встала и направилась к плите. – Зачем ты ходила к Игорю Александровичу? – вспомнил вдруг Орлов, глядя на ее тонкую шею, выступающую из пены белокурых локонов. Это по его настоянию она постриглась и покрасила волосы. – Зачем?

– Просто так, – порозовела она и подвинула к нему тарелку: – Ешь.

– Спрашивала, где Саша? И часто ты туда ходишь?

– Какая разница? Хожу. Постой… Ты сегодня тоже там был?

– Да, – кивнул он, зачерпывая ложкой гущу и отправляя ее в рот. – Вкусно.

Аля в полном молчании досмотрела, как он ест вторую тарелку супа, потом сказала:

– Снимай пиджак. И брюки.

– Свершилось, – грустно пошутил он. – Любимая женщина предлагает мне раздеться.

– Ты едва на стуле сидишь от усталости, – вздохнула она. – Я могу быть совершенно спокойна.

– Ошибаешься!

Он встал и попытался ее поцеловать.

– Как странно от тебя пахнет… Ты что, начал курить? – Аля отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– И принимать бензиновые ванны, – сердито сказал он. Еще и это! Чужой запах, ставшая чужой одежда, из-за чего и тело вдруг стало чужим. Оно перестало подчиняться его желаниям.

– Иди спать.

– Я хочу смыть с себя этот запах, – поморщился он.

– Хорошо, иди в душ. Я дам тебе свой халат.

Он попал в святая святых: в ее ванную комнату. И жадно стал осматриваться. Ему была интересна каждая мелочь. Все, из чего складывается повседневная жизнь любимого человека и на что не обращаешь внимания, когда речь идет обо всех других. Так вот чем она вытирается после душа, голубой махровой простыней. Ее любимый цвет. Это ее зубная щетка. Ее шампунь. Ее мыло. Он открыл дверцу висящего над раковиной шкафчика и тут же испуганно закрыл. Там были предметы интимной гигиены. Он словно хотел убедиться, что здесь живет обычный человек, не божество, но в то же время боялся об этом узнать. Во что-то же надо верить? Он верил в Алю. Ему было любопытно и страшно, как маленькому ребенку, впервые попавшему во взрослый мир.

– Женя! – она постучала в дверь.

Он щелкнул замком, и в щель просунулась Алина рука с халатом.

– У тебя все в порядке? Вода не льется, я подумала, что ты уснул.

– Почти.

Он долго мылся в ее душе ее шампунем, потом вытерся ее полотенцем и надел ее халат. Из глубины запотевшего зеркала на него испуганными глазами смотрел клоун со взъерошенными мокрыми волосами, он торопливо стал их приглаживать. Потом заметил лежащий на полочке фен.

Уложив волосы, Орлов немного успокоился и решился выйти из ванной. Он знал, что близость когда-нибудь произойдет, но не думал, что так: в ее маленькой квартирке и в розовом халате в цветочек. Воображение рисовало роскошную яхту, в худшем случае президентский номер в шикарном отеле, в самом худшем – пентхаус, где однажды уже чуть было не случилось. Он давно уже был согласен на все. Даже на этот халат. Он был готов любить ее на полу в единственной комнате, или в крохотной кухне, на столе, в прихожей, в темном, пахнущем кошками подъезде… За эти три года он истомился по ее телу.

  77