очень нудно 
57 
— Это все?
— Да. Все, — твердо сказал он.
— Давай букет.
— Пожалуйста, — протянул цветы и так же торжественно сказал: — До свиданья, Леся. Навсегда.
Она взяла розы, задумчиво на них посмотрела, окунула лицо туда, в пышные лепестки, понюхала. Потом вдруг размахнулась и изо всей силы хлестнула его букетом. По одной щеке, по другой… Еще раз, еще.
— Несколько неправильно! Несколько неправильно! Хам! Подлец! Несколько неправильно! Негодяй! Урод! Да что это на тебя нашло?! Несколько неправильно! Вон! Убирайся! Вон! Несколько неправильно! Ха!
Он скатился с лестницы, чувствуя, что кое-где на щеках остались царапины, и царапины эти кровоточат. Господи, что он теперь скажет Зое?! Что с кошкой дрался?! Где? В засаде? О господи! Черт их поймет, этих женщин!!!
— Зоя, за что, Зоя? — жалостливо спрашивал он у жены через полчаса, вздрагивая от прикосновения чего-то щипучего к свежим царапинам. — Я только хотел с ней по-хорошему расстаться. За что?
— Бедный ты мой дурачок. Лежи спокойно, не дергайся. Ну как же ты, Ванечка, поглупел! Ты же совершенно перестал понимать женщин.
— Да?
— Ну конечно! Сиди ты теперь дома, со мной, бедный мой дурачок. Красивый дурачок. Очень, очень красивый…
Чмокнула в лоб, поправила сбившуюся прядь курчавых черных волос и снова чем-то ледяным, щипучим.
— Ай! Но я же этого и хочу! Зоя!
— Что, Ванечка? Что, милый?
— С тобой. Хочу с тобой.
— Как ребенок, в самом деле! А где ж тот сильный мужчина? Иван Мукаев?
— Большой Хэ? — жалобно спросил он.
Зоя громко рассмеялась:
— Эх ты! Ладно, молчу. Бедная, бедная Леся!
— А я?
— Ты просто глупый и беспомощный осленок. Боюсь, что в такого и я бы не влюбилась.
— Что-о?
— Шучу, Ванечка, шучу. Куда ж нам с тобой деваться?
И Зоя снова прислонила к его лицу холодный комочек ваты.
Ближе к полуночи
— Вы прямо как на работу сюда.
— Ничего не поделаешь: веду расследование.
— Что, пропал хозяин? — Охранник кивнул на «Мерседес».
— Вроде того.
— А ключи тогда откуда?
— А ты знаешь про то, что материалы следствия к огласке запрещены?
— Извините.
Отошел. Почему опять попал в его смену? Неужели пойдет сплетня? Ну и черт с ней. Открыл дверцу, заглянул в салон. Вдруг появилось неудержимое желание прокатиться на этой машине. Но куда? Просто гнать ночью по пустому шоссе? Удавил в себе глупое мальчишеское желание, сел не на водительское место, а справа открыл «бардачок». Конечно, документы на машину оказались там. Надо было еще в прошлый раз сообразить. Оказывается, Иван Александрович Саранский ездил на этой машине по доверенности. Черный «Мерседес» принадлежал какой-то фирме. ЗАО «АРА». Все, как положено: печать, подпись, юридический адрес. Есть ниточка, за которую надо тянуть. Что это за «АРА» такая, чем занимается? Почему доверила какому-то Саранскому ездить на дорогой, просто супердорогой машине?
Доверенность он сунул в карман, еще немного посидел в «Мерседесе». Потом вспомнил об исцарапанных розовыми шипами щеках и нахмурился: завтра от насмешек не будет отбою. Крем тональный, что ли, у Зои попросить? Или сходить взять больничный? И снова выругался про себя: «Черт их поймет, этих женщин!»
Ладно, что-нибудь придумается. Подумаешь, несколько царапин! Знал бы, купил гвоздики или хризантемы. Нет уж: больше никаких роз.
ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ
Утро
Все равно было заметно. Зоин тональный крем оказался гораздо светлее его, мукаевского, загара. Повстречавшиеся по дороге на работу люди только удивленно косились, а первые комментарии начались в прокуратуре. Первое «ой» возле входной двери он как-то пережил. Алеша Мацевич вдруг очень деликатно начал рассказывать о своей кошке, настоящей тигрице. Как она прыгнула однажды на спину сантехнику, зашедшему починить водопроводный кран на кухне. Над кошкой смеялись все, но косились при этом почему-то на следователя Мукаева. Он скрипнул зубами, и в этот момент появилась Леся. Всем своим видом показала, что отныне в упор не видит, молча прошла в кабинет к прокурору, и разговор о диких животных вспыхнул с новой силой.
Когда появился капитан Свистунов, он, следователь Мукаев, был уже на взводе. Руслан только удивленно приподнял брови и хмыкнул.
— На минуточку, — позвал следователь Мукаев друга детства. Отошли. Спросил:
57 
