очень нудно 
57 
Шаги стихли. Старик насторожился, затем обернулся.
«Неужели почудилось?» – Пигулевский тряхнул головой.
И тут же над его ухом послышался смех.
– Привет.
– Черт бы тебя побрал, Илларион, до инфаркта доведешь! Как тебе удается? Словно мышь или кошка подкрадываешься.
– Нет, как привидение, – уточнил Илларион.
– Почему я не слышал? Как спускался – слышал, а как оказался в подвале, не услышал.
Илларион заглянул через плечо:
– А, хорошая книга. Я ее привез, между прочим, из Ташкента. Там у одного школьного учителя обменял на Андерсена, причем дореволюционного издания.
– Да, стоит того.
– Менять всегда жалко.
– А Андерсен был какой; Санкт-Петербургской типографии?
– Да, – сказал Илларион.
– Не беда, не большая потеря, у меня такой еще есть. Если хочешь, могу обменять.
– Нет, не хочу. У меня есть Андерсен, иначе я не стал бы его отдавать.
– Все-то у тебя, Илларион, есть. С тех книг, что ты насобирал, можно было бы сто лет жить безбедно. Хоть и упали они немного в цене в последние годы. Вот достанутся они твоим детям или внукам, разбазарят ведь все к черту, пустят прахом.
– Поэтому, Марат Иванович, как и у тебя, у меня нет ни детей, ни внуков, разбазаривать некому.
– Ты, наверное, за ними пришел? – старик любовно положил руку на пачку с книгами.
– За ними.
– Жаль, конечно… Почему тебя в командировку не пошлют?
– А ты, Марат Иванович, моему начальству позвони.
– Кто у тебя начальство?
– Так дело-то в том, что нет теперь надо мной начальника, я сам над собой начальник, что захочу, то и буду делать. Вот к тебе приехал. Кстати, – в руках Иллариона оказалась металлическая квадратная банка, – смотри, что я тебе привез.
Старик взял банку, поднял на уровень глаз и осмотрел так, как антиквар осматривает предмет из только что поступившей коллекции.
– Знатный чай, ничего не скажешь, да и рассыпая в Англии.
– Потому и брал, что в Англии. А какой лучше?
Все хотел у тебя спросить, Марат Иванович, тот, что в Гонконге рассыпают, или тот, который в Лондоне?
– Тут дело такое, Илларион… Тот, который в Гонконге рассыпают, хорошо пить сразу, а лондонский может постоять и своих качеств не теряет. У меня такая банка, Илларион, год простояла, один букинист привез, ездил на аукцион. Чай был просто замечательный!
– Так, может, попьем?
– Давай, – согласился Марат Иванович, – чайный прибор у меня наверху, как раз две китайские чашки. Так что пойдем.
Мысль о том, что бесценные книги Иллариона Забродова будут еще час находиться в подвале, грела антиквару душу. Мужчины поднялись наверх и устроились в маленьком кабинетике с зарешеченным окном, выходившим во двор, за письменным столом, с которого хозяин кабинета бережно убрал все бумаги. К бумагам, к квитам Марат Иванович относился трепетно. Он мог позволить себе пролить чай на дорогой костюм, которого у него не было, но никогда бы не позволил себе поставить чашку чая на книгу, пусть даже копеечную и абсолютно ему ненужную. Даже газеты он не позволял себе использовать в качестве оберточного материала.
Забродов развалился в плетеном антикварном кресле и попивал чай из широкой китайской чашки тонкого фарфора с кобальтовым дракончиком на боку. Чашки были собственностью Пигулевского. Он любил лишь чай и книги, к алкоголю прибегал тогда, когда простывал, и мог выпить не больше пятидесяти граммов мелкими глотками.
Старый антиквар блаженно закатил глаза, наслаждаясь ароматом;
– Да, чай изумительный, Илларион. Где ты его взял?
– Если я скажу, то ты сам станешь его покупать, как же я тогда сделаю тебе сюрприз?
– Это верно, – согласился Пигулевский.
– Не скажу.
– Правильно сделаешь.
Двери в кабинете были приоткрыты, и Забродов мог видеть то, что делается в маленьком торговом зальчике, который был всего раза в три больше кабинета Пигулевского. Он видел, как открылась дверь, услышал звяканье колокольчика.
Он увидел, как мелькнула женская фигура, увидел коротко остриженные коричневые волосы, и быстро вошедшая женщина тут же исчезла из его поля зрения. Он на время переключил внимание с Пигулевского на разговор, происходящий в зале.
– Можно посмотреть на этот серебряный браслет? – спрашивала покупательница.
– Он очень дорогой, – предупредила Вероника Петровна.
Но тем не менее стекло витрины зазвенело и щелкнул деревянный футляр, в котором лежал браслет.
57 
