120 
Через час после взлета у этой молодой дипломатши начались схватки. Перевели мы ее в наш отсек, уложили на диван, а что дальше делать? Инструкция в таких случаях велит искать врача среди пассажиров. Ну, на всякий случай объявили мы по рации, хотя и сами знали, что навряд ли среди такого состава найдется врач. Так и вышло, врача не оказалось. Лежит дипломатша, стонет и все спрашивает у нас: «Мы советскую границу скоро перелетим? Я не хочу рожать над этой землей!» Мы ее успокаиваем!: «Скоро, скоро!» А сами знаем, что до высадки в Лондоне все равно все пассажиры находятся на советской территории — самолет-то аэрофлотовский!
Молодой муж сидит рядом, держит ее за руку и успокаивает то по-русски, то по-английски, то Катенькой, то Кэт называет. Она ему тоже жалуется, переходя с языка на язык. Вижу я, что она и вправду может разродиться у нас в самолете, а кто ребенка принимать будет? Надо как-то ее успокоить, а снотворное я боюсь ей дать — в инструкции ничего об этом не сказано, а сама я в этом не разбираюсь. И тогда приходит мне в голову гениальная мысль, как ее успокоить, вывести из истерики и роды задержать. Только без согласия мужа этого сделать нельзя. Вызываю я его на минутку из нашего отсека и в тамбуре объясняю ему:
— Жена ваша нервничает. Если так дальше пойдет, то до Лондона она не дотянет, родит. А принимать роды некому. Но с нами летят актеры. Давайте я попрошу какую-нибудь пожилую актрису изобразить врача, успокоить вашу жену? Может быть, она тогда уснет и мы доставим ее благополучно в Лондон. А туда уже сообщили по радио, там нас врач встречать будет.
Дэвид, так звали мужа, со страху на все соглашается. Отправила я его назад к его Катеньке, а сама пошла в салон к актерам. Поговорила я с женщинами-актрисами, и одна из них согласилась.
— Ладно. Сыграю экспромтом роль в незапланированном спектакле!
И пошла со мной в наш отсек. Уже по дороге она вошла в роль так, что даже голос у нее изменился, когда она к этой Катеньке обратилась:
— Ну-с, дорогая моя? Что же ты так спешишь? Давай-ка я тебя посмотрю.
Присела она рядом с Катенькой, ощупала ей живот, а потом оборачивается к нам и говорит:
— Попрошу на две минуты нас оставить!
Тон прямо приказной, мы с Дэвидом и напарницей моей сразу подчиняемся и выходим.
Возвращаемся, когда она нам разрешила. Она с важным видом заявляет.
— Паника напрасная. Родит еще нескоро. Но на всякий случай приготовьте мне побольше горячей воды, чистые полотенца, спирт, ножницы. Покажите мне вашу аптечку!
Осмотрела она с важным видом нашу аптечку и говорит:
— Ну, все в порядке. В крайнем случае может наша торопыга и здесь рожать! А вообще-то тебе, дорогая, сейчас надо уснуть. Отдохни, тебе еще придется потрудиться.
И так у нее все натурально выходит, что не только Катенька успокоилась, но и Дэвид, который знал, что перед нами никакой не врач. Уснула будущая мама, а мы все вокруг сидим и переживаем.
Что же вы думаете? Доставили мы благополучно Катеньку в Лондон, а там ее уже машина ждала. Дэвид не успел даже поблагодарить нас за заботы, так волновался. Я сама поблагодарила актрису и пожелала ей:
— Пусть ваши гастроли так же здорово пройдут, как они начались! Жаль, что никто не видел, кроме нас как вы потрясающе сыграли эту роль! А что бы вы делали, если бы роды все-таки начались?
— Милочка, я так вошла в роль, что, наверное, и роды бы приняла. Сама-то рожала как-никак.
Расстались мы, и я никак не думала, что еще раз увижу кого-нибудь из бывших в этом полете. Но через год летит опять в нашем самолете Дэвид. Я его сразу узнала, но не призналась: на этот счет у нас тоже инструкция: «Держите высоко звание советского гражданина, избегайте завязывать знакомства с иностранными пассажирами!» Дэвид сам меня остановил: когда я провозила мимо тележку с напитками:
— Здравствуйте! Это вы летели, с нами, когда моя жена вздумала рожать в самолете. Я тогда не успел поблагодарить вас. Спасибо вам большое от меня, от Катеньки и от маленького Дэвида!
Я отвечаю опять же по инструкции;
— Я только исполнила свой долг.
[И, выдав ему улыбку на все тридцать два зуба, с достоинством советского гражданина удаляюсь. А сама рада, конечно. Доброе слово и кошке приятно!]
А когда я разносила завтрак, Дэвид вдруг протягивает мне большой красивый пакет и говорит:
— Здесь джинсовый костюм. Я вез его для Катиной сестры, а у нее фигура вроде вашей. Я думаю, он вам подойдет, и Катенька будет довольна, что я вас встретил и передал вам подарок.
120 
