очень нудно 
54 
Но Сашка никогда не оказывался в царстве мертвых вот так, один на один с ними, в полумраке замкнутого тесного пространства. И ни луча солнца, ни живого человеческого голоса…
Трупы для наших больниц — настоящее бедствие. Это только кажется, что люди умирают редко.
К сожалению, все происходит как раз наоборот.
Умирают больные. Замерзают бомжи. Тихо отходят в лучший мир беспризорные одинокие старички. Загибаются в пьяном угаре пропащие алкоголики…
Хотите узнать, сколько вокруг одиноких людей — сходите в морг. Это они, «невостребованные», на языке врачей, лежат в затхлом, пропахшем смертью мраке, дожидаясь погребения и приводя в ужас врачей и администрацию больниц.
Ну привез же кто-то старика на лечение! Был же какой-то то ли сын, то ли племянник! Но вот старик умер — и никому становится не нужен. Пока милиция будет искать родственников, пока родственники письменно подтвердят отказ от погребения тела, пока прокуратура все официально оформит — проходят не недели. Месяцы! Старик, или бомж, или убитый в пьяной драке «неустановленный» алкоголик все же будут в конце концов всунуты в грубый ящик из нетесанных досок и похоронены на окраине городского кладбища, вместо надгробия получив колышек с номером могилы. Но до этого дня они будут лежать здесь. Будут разлагаться, не умещаясь в забитый до отказа холодильник, будут пухнуть и распространять ужасное зловоние, будут истекать трупной жидкостью, заливая бетонный пол, — и никто и никак не сможет им помочь…
Банда шел по этому ужасному коридору и будто слышал, как звенят напряженно его собственные нервы — его стальные тренированные нервы.
Вот наконец и лестница в подвал.
Сашка опустился вниз и, как и рассказывал ему сторож, увидел яркое пятно света в прозекторской.
Полный рыжий мужик с совершенно красной физиономией в ярких лучах операционной лампы ковырялся скальпелем и пинцетом в утробе свеженького покойника, насвистывая при этом какой-то веселенький мотивчик.
— Здравствуйте. Вы — Василий Петрович?
От неожиданности мужик выронил пинцет из рук и резко обернулся на звук голоса.
— Я, — прогудел он басом. — Кто вы такой и что здесь, черт подери, делаете?
— Я санитар вашей больницы…
— Чего надо? — он внимательно рассматривал Банду. — Ходят тут всякие…
Банда сохранял спокойствие, стараясь лишний раз не заводиться, но был весьма удивлен неожиданно агрессивным и бесцеремонным тоном этого врача:
— Так это вы — Василий Петрович, патологоанатом?
— Я же сказал — я. Что надо?
— Вы заведуете всем этим хозяйством? — Банда обвел взглядом стены вокруг.
— Чего ты хочешь?
— Мне нужна ваша помощь.
— В чем?
— Сегодня ночью вам в морг поступал труп?
— А что я, по-твоему, сейчас делаю? — красномордый прозектор кивнул на разрезанного «пациента». — Вот он, красавчик, как живой…
— Нет, я имею в виду…
— А ты что, родственник ему или друг? Так не волнуйся — констатирую причину смерти и зашью, как положено. Если в ожил, он бы даже бегать смог, ха-ха! Слышь, санитар, а ты случайно не выпить хочешь?
Только сейчас Банда понял, чем отчасти объяснялся такой выдающийся румянец на жирных щеках Василия Петровича — прозектор был здорово пьян. Впрочем, осуждать за это человека у Банды не повернулся бы язык — работенка у патологоанатома, как ни крути, не из веселеньких. Да и атмосфера помещения располагает, так сказать, к принятию допинга. С другой стороны, парень даже представить себе не мог, как можно пить и закусывать в этом воздухе, среди этих… Он даже содрогнулся, представив себе малоприятный процесс.
— Василий Петрович, а еще трупы были за ночь?
— А что тебе надо? — врач вдруг всмотрелся в лицо Банды, и в его взгляде парню почудилось что-то необычное — страх, настороженность, подозрительность?
— Я ищу труп мертворожденного мальчика.
— Какого хрена?
— Бляха, я спрашиваю, был труп ребенка или нет? — Банда не выдержал, взорвался, но сил терпеть пьяное хамство прозектора у него больше не было. Не было и времени объясняться — нужно было что-то срочно делать, действовать, искать. — Я пришел сюда не шутки с тобой шутить. Говори, падла пьяная, иначе к твоим «жмурикам» отправлю на хрен и не пожалею…
— Ух ты какой страшный! — глаза Василия Петровича вдруг полыхнули лютой ненавистью. Он не только не попятился от наступавшего на него Банды, но, наоборот, сделал шаг-другой навстречу, поигрывая в пальцах своим скальпелем. — Ты, паскуда, меня будешь учить, в каком состоянии трупы вскрывать? Да я тебя сейчас как полосну пару раз вот этой штучкой…
54 
