Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
86 
— Т-тем более, — не сдавался Удодыч. — Если бы они были у-уверены… Д-думаешь, они бы тебя достать не смогли? Если д-доказуха не нужна, то и тянуть нечего. Н-нет, командир, это они пока присматриваются. И хочется кого-нибудь шлепнуть, и колется: а вдруг не т-того? Т-тебе бояться нечего, а я, если надо, м-могу и в кусты. Лягу на дно и хрен они меня д-достанут. А если вдруг до р-разборок дойдет, можешь валить все на меня. Мы им жмура какого-нибудь подходящего подкинем — вот он, мол, самый и есть, Удодыч этот п-проклятый, который варенье-то украл. И в-все!
— Как у тебя все просто, — с кривой улыбкой сказал Становой. — Как в шашках: раз-два, и в дамки!
— А чего сложного-то? Можно п-подумать, Потапчуку больше всех надо. Он старый, ему на пенсию п-пора. Б-была бы могилка, а уж чего на ней написать, они сами п-придумают.
— Одно хорошо, — после долгой паузы сказал Становой. — Сдавать друг друга нам никакого резона. Ведь даже не дослушают, просто пальнут в затылок, и весь разговор.
— Да, — подумав, согласился Удодыч. — Д-действительно, х-хорошо.
Солнце начало понемногу приобретать красновато-медный оттенок. От вершин протянулись длинные густо-синие тени, затопили ущелья, превратив их в наполненные темной тушью бездонные провалы с острыми, как бритвы, краями. Это было очень красиво, но Становой хмурился все сильнее.
— Далеко лететь-то? — спросил он. — Ты давай, рули, Сусанин, а то до темноты не управимся. Ночевать у озера нам не резон, а в темноте на этом примусе над горами летать — слуга покорный. Лучше уж сразу застрелиться.
Вопрос был задан зря: Становой знал дорогу к озеру не хуже Удодыча. Просто ему, наверное, хотелось выплеснуть хотя бы малую толику владевшего им раздражения. Удодыч открыл рот, чтобы ответить, но говорить не понадобилось: впереди, чуть справа по курсу, блеснуло спокойное зеркало воды, стоявшее метра на три, а то и на все четыре ниже, чем раньше.
Максим Юрьевич посадил машину на относительно ровной площадке, совсем недавно служившей лагерем Удодычу и изобретателю генератора туч Артуру Вениаминовичу Ляшенко. Выпрыгнув из кабины, Удодыч первым делом отыскал на склоне место, где покоился непризнанный гений. Каменная осыпь выглядела непотревоженной, и прапорщик подумал, что камень — отличный материал. Наверное, самый лучший материал, когда речь идет о том, чтобы что-то спрятать. Поди, разберись, тревожил его кто-нибудь или нет! И со временем не просядет…
Он поглубже надвинул на лоб козырек армейского кепи. Низкое солнце слепило глаза, а еще Удодыч никак не мог избавиться от ощущения, что за ними наблюдают. Он понимал, что это ерунда, что здесь никого нет и быть не может, но ощущение не проходило, и прапорщик скова с подозрением покосился на каменистый склон, как будто похороненный там инженер мог от нечего делать подглядывать за ним через щелочку между камнями.
Становой с озабоченным видом прохаживался по площадке, время от времени посматривая в сторону озера. Он держался так, словно и впрямь прилетел сюда по сугубо служебному делу — осмотреть место происшествия и сделать предварительные выводы о причинах катастрофы, чтобы потом изложить их правительственной комиссии. Максим Юрьевич пользовался в министерстве большим авторитетом, его считали одним из лучших специалистов-практиков, так что его мнение могло повлиять на окончательное заключение правительственной комиссии. Кроме того, он был просто обязан осмотреть место происшествия. Ну а то, что полковник МЧС Становой отправился на разведку один, прихватив с собой только личного водителя, свидетельствовало, в сущности, в его пользу: внизу, на побережье, каждый человек был на счету, и полковник решил рискнуть, занявшись этим ответственным делом в одиночку. Честь ему и хвала!
Максим Юрьевич подошел к краю площадки и долго смотрел вниз, на то место, где заложенные Удодычем заряды раскололи край каменной чаши, выпустив на волю многотонную массу воды. Удодыч остановился рядом с ним и тоже посмотрел вниз.
— Вроде, ничего, — сказал Становой. — Выглядит нормально. Трещина в породе, усталость материала, естественная эрозия… Явных признаков взрыва как будто не видно. Надо бы, конечно, спуститься, посмотреть вблизи, но время поджимает.
— Да чего туда спускаться, — возразил Удодыч. — Я три раза все п-проверил. В одном месте чуток копоти б-было, так я оттер. А остальное дождем с-смыло.
Становой расчехлил бинокль и внимательно осмотрел место взрыва.
86 
