101 
— Какого еще ребенка?
— Перестань за мной ходить.
— Какого ребенка, Черри?
— Исчезни. Это ведь ты звонил им в дверь?
— Куда?
— Да перестань! Если тебе деньги нужны, то можешь хоть все забрать. Но пойми наконец, что в таких случаях человеку нужно одиночество. О-ди-но-чест-во. Непонятно?
— Нет! Мне не нужно одиночества.
— Вон их сколько! — Ксения обвела рукой широкий круг. — Пиши свой телефон всем подряд, хоть на лбу. У тебя высокий процент попадания.
Не поворачиваясь к нему спиной, она попятилась в сторону метро. Он шагнул следом:
— Черри!
— Все-все-все! — Руки Ксении беспорядочно рубили воздух. Она впервые заметила, что на нее и Германа смотрят. Причем все. Вот он, центр всеобщего внимания, лобное место, которое можно создать, где захочется. Но никто не осмелится переступить ту невидимую черту, которая отсекает чужое горе. Никто!
Она долго еще шла не в толпе — одна. Пока те, кто видели, как она кричала, не разошлись наконец каждый в свою сторону.
30: 0
Ксения долго возилась с замком, пытаясь открыть дверь. То ли руки не слушались, то ли в квартиру идти не хотелось. Полы на лестничной клетке уборщица успела вымыть, но бурые разводы остались. Наступать на них было страшно.
Войдя в прихожую, она снова почувствовала смутную тревогу: «Ну вот, опять!» В квартире кто-то побывал. Больше всего изменений Ксения заметила в спальне. Кровать оказалась примята, и ее даже не стали оправлять и приводить в порядок, как все остальное. Он, видимо, лежал здесь и курил. Причем, затушенный окурок лежал здесь же, на тумбочке. Точно такой же, какой она подобрала возле двери, за которой он ждал Анатолия Воробьева. Сигареты, к которым всех их приучила Женя.
«Милицию бы сюда позвать», — подумала Ксения. Она не стала ничего трогать, даже в сейф не заглянула. Все вокруг было чужим: и стены, и мебель, и жизнь. То, что в квартиру в любой момент мог зайти посторонний, только подтверждало это. Проходной двор для своего и чужого горя.
«Может, и правда уехать? Чемодан еще не разобран», — вспомнила Ксения. Потом достала из шкафа альбом с фотографиями, который смотрел Анатолий в тот день, когда его убили. Вот она, дача в сосновом лесу. С чего все и началось много лет назад.
Женя была права: все берется из детства — и плохое, и хорошее. Тогда же у человеческой души формируется обратная сторона. Та, которую, как у Луны, никто никогда не видит. Там замыкается цепь ассоциаций, которые влияют на человека подсознательно и диктуют потом ему некоторые странные поступки. Ведь никто не может сказать, почему он поступает так, а не иначе.
Недаром люди так много и охотно рассказывают о детстве. Им интересно, как и почему они стали именно такими. Под влиянием чьей-то доброты или чьего-то эгоизма. Как кому повезло. А на фотографиях все такие милые! Позируя, улыбается Элеонора Станиславовна, ее муж, Николай Семенович Князев, в шортах и просторной футболке кажется добродушным толстяком. Ксения перебирала фотографии, раньше казавшиеся ей неинтересными. Почему она никогда не хотела этого вспоминать?
Вот оно: на заднем плане, за Женечкой с теннисной ракеткой в руке, маленькая темноволосая девочка. Прыгает через скакалку на зеленой лужайке.
«Да, я там была», — сказала себе Ксения. И тут зазвонил телефон.
— Борис Витальевич? — сразу угадала она.
— Звягина я забрал. Пока только за пистолет. Незаконное хранение огнестрельного оружия. Нашли у него.
— И что?
— Не знаю, с какого конца к нему подступиться.
— Я знаю.
— Вот как? Интересно.
— Можно приехать? Я хочу с ним поговорить. При вас.
— Что ж. Приезжайте.
— Как ваши дела? — не удержалась она.
— Мои де… Какие дела?
— Помирились?
— Ксения Максимовна, вы по делу свидетельницей проходите, не забывайте. Близкие отношения между нами неуместны. Сейчас вы про семейные дела спрашиваете, потом начнете выяснять доброжелательно, как идет следствие.
— У меня уже нет к этому никакого интереса.
— Кто знает. Не надо думать, что все так просто… Я вас жду завтра, в два часа.
— Почему завтра?
— У меня не одно дело в производстве. Да и Звягину надо еще созреть.
40: 0
«Завтра? Как завтра? — Ксения вся сжалась. — Да я не доживу до завтра в этом проходном дворе!» Она лихорадочно начала думать, куда бы пойти переночевать.
101 
