очень нудно 
103 
Теперь араб валялся на сиденье с высоко задранными к потолку руками, утыкаясь носом в мягкие подушки и заливая их собственной кровью — Вот так-то, урод! — удовлетворенно хмыкнул Сашка и, вытащив из кармана пленника пакет, предназначавшийся Большакову, вскочил за руль.
Взревел двигатель, и «мицубиси» стремглав вылетела из двора дома Алины, устремляясь за город…
* * *
Банда несся по ночной Москве, старательно объезжая все известные ему посты ГАИ, не желая нарваться на внезапный ночной досмотр машины, по направлению к лагерю «Валекса» Но, уже выехав за город, он резко свернул в более-менее густой лесок, на всякий случай отъезжая подальше от дороги.
Выбрав место поглуше и потише, он остановил машину и, вытащив араба, привязал его к толстой сосне — Говорить будем сразу или как? — на всякий случай, не надеясь на быстрый успех, спросил он пленника, — Сабака! — прорычал тот в ответ, бешено сверкая своими черными глазищами.
— Ясно. Что ж, даю тебе время подумать, — Банда отошел назад, к машине, и развернул наконец конверт, отобранный у этого неудавшегося посыльного.
В несколько раз сложенный листок бумаги были вложены волосы. Маленькая каштановая прядь. Волосы Алины.
Банда почувствовал, что кровавая пелена ненависти заливает его глаза, а руки сами собой сжимаются в кулаки. Боясь, что он сейчас убьет этого араба на месте, парень постарался опомниться и буквально заставил себя прочитать две строчки, кривым корявым почерком начертанные на листке:
«Владимир Александрович, осталось 2 дня. Договор наш в силе».
Подписи не было, Даты тоже. Все было ясно и так.
Банда аккуратно снова завернул волосы девушки в Записку, вложил все это в конверт и спрятал в карман. Затем снял куртку и подошел к арабу, грозно закатывая рукава.
Пленник, видимо, почувствовал, что настают самые страшные для него минуты, и дернулся, из последних сил стараясь освободиться от стянувшей его грудь веревки.
— Не дергайся, красавчик. Вспомни лучше Аллаха.
— Шакал страшный, — провопил араб, закатывая глаза.
— Смотри — раз!
Банда резко и профессионально точно двинул пленника в солнечное сплетение, постаравшись сделать это не слишком сильно, чтобы тот не потерял снова сознание, но и не слишком слабо, чтобы дыхание араба остановилось, страшным холодом сковав сердце.
— Теперь — два!
Удар в пах был настолько страшным, что пленник заверещал, прощаясь со своими еще не родившимися детьми, но Банда невозмутимо улыбался, глядя на его мучения.
— А теперь — три!
Голова араба коротко мотнулась, ударившись затылком о дерево, и двух верхних передних зубов парень не досчитался.
— Мне дальше считать, или, может, поговорим?
— Что ты хочешь?
— Где Алина?
— У нас. Ее убьют, если со мной что-то случится!
— А я убью тебя. Медленно, не спеша, с удовольствием.
— Аллах простит мне мою смерть!
— Не-е-т, парень, не надейся!
— Он видит, как мужественно принял я избавление от мук! Убей меня, неверный!
— Ты торопишься, голубчик. Ты же мне еще не рассказал, где Алина.
— Кто ты? Ты не из Ка-гэ-бэ?
— Нет, дорогой. Я дикий. Одиночка. Могу с тобой делать, что захочу. Ты знаешь, я когда-то был в Афгане и кое-чему у «духов» научился. Из тебя можно сделать несколько ремней. Тебя можно накормить мясом твоего же бедра. Тебя можно удушить твоими же кишками. Ты что выбираешь?
— Что ты хочешь?
— А ты не понял еще? — Банда говорил медленно, тихо и проникновенно, и звук его голоса действовал на пленника гораздо более убедительно, чем любые удары и боль. — Где моя девушка, я тебя спрашиваю?
— Послушай, я не могу сказать. Я всего лишь студент. Меня заставили передать письмо люди самого Амроллахи. Мне возвращаться еще домой. Там мои родители…
— Послушай меня и ты, студент. За Алину я пойду на все. Ты не увидишь ни родины, ни родителей. Тебе никогда не увидеть диплома, и никогда Иран не увидит своего молодого специалиста. Ты хорошо понимаешь, что я имею в виду?
— Да… Но Аллах не простит мне предательства!
— Аллах все простит. Он тебе только одного не простит. Знаешь, чего?
Банда загадочно улыбнулся и пошел к машине, оставив несчастного студента теряться в догадках.
Но через несколько мгновений он вернулся, держа в руках кусок сала и нож.
— Аллах не простит тебе, если я накормлю тебя свининой. Ты сейчас плотно-плотно поужинаешь, а затем запьешь все это нашей русской водкой. Хочешь?
103 
