очень нудно 
117 
Где они находились, она не понимала. Хабиб подвел ее к «БМВ» и, втолкнув на заднее сиденье, закрыл за ней дверцу.
Ее бородатые охранники еще побеседовали несколько минут, стоя у «БМВ», а затем распрощались, разойдясь по машинам.
Рядом с ней снова уселся Хабиб, а на переднем сиденье устроился тот мрачный араб, которого вся банда почитала за начальника. За руль забрался араб, немного говоривший по-русски, и Алина почему-то обрадовалась: ей до смерти надоело находиться в неведении.
— Здравствуйте! Куда мы сейчас поедем?
— Звонить твоему папочке.
— Зачем?
— Не твое дело, женщина. Сиди и молчи, пока жива…
* * *
Увидев очередь частников и туристических автобусов, выстроившихся к КПП «Варшавский мост», Банда заметно заскучал и занервничал.
Хвост ее, теряясь в темноте и изредка обозначая себя тусклым светом фар, вытянулся не меньше, чем на километр.
— Ни черта себе! И сколько же нам здесь стоять придется? — Банда скорее выражал удивление и разочарование, чем желал добиться от друга конкретного ответа, но Востряков, прикинув, тут же вынес резюме бывалого путешественника:
— Если будем стоять, как все, то примерно сутки. А если будем понятливыми и не очень строптивыми…
— Сутки?! — Банда даже не дослушал товарища, пораженный названным временем. — Да арабы за пять часов так потеряются, что мы их никогда не найдем! А ты говоришь — сутки!.. Черт, и ничего нельзя придумать?
— Ну ты же, Банда, не дослушал. А я говорил, что если мы будем понятливыми, в Польше окажемся через полчаса.
— Это как?
— А ты смотри внимательнее, — и Олежка указал на какие-то тени, бродившие вдоль очереди.
Сначала Банда не обратил на них особого внимания, считая, что это уставшие за долгую дорогу водители и пассажиры прогуливаются по шоссе, с радостью разминая затекшие ноги. Наверное, были среди людей, бродивших вдоль очереди, и такие, но в основном эти ночные тени занимались совсем другим. Они двигались от машины к машине, заговаривая с каждым водителем, и их целенаправленное движение несомненно указывало на неслучайный характер их присутствия здесь, на — приграничной дороге.
Были здесь и торговцы сигаретами и водкой. Были «официанты», предлагавшие кастрюльку горячей картошки и кусок сала. Были сутенеры, готовые подсунуть за копейки повидавшую виды молодую девицу. И была здесь еще одна категория «работающих» — молодых, сильных, коротко остриженных, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Ну, копия тех ребят, с которыми поработал когда-то в Москве Банда в «фирме» незабвенного Виктора Алексеевича.
Один из этих ребят, заметив подрулившую крутую тачку Банды, направился к ним. Когда он подошел поближе, Востряков, сидевший за рулем, опустил боковое стекло.
— Привет, ребята!
— Привет, — переговоры как более опытный в таких делах повел Олег, и Банда молчал, не встревая и лишь внимательно прислушиваясь к их разговору.
— В Польшу?
— Туда.
— Очередь большая.
— Да. Но бывает и похуже.
— Конечно. Неделю назад на три километра растянулась, автобусов десятка два понаехало, вот погранцы и запарились… Тогда по трое суток своей очереди ждали.
— А сегодня?
— Сутки примерно… Но это ж, как в жизни: кто-то стоит в очереди, а для кого-то с черного хода дверь открыта.
— Это понятно, — Востряков подмигнул Банде дескать, клюнула рыбка, слушай внимательнее. — Вот только где этот черный ход отыскать-то? А то у нас времени мало.
— Найти поможем. Но дело денег стоит, — Сколько?
— Сотня. До инспектора. Инспектору еще две.
— Без вопросов.
— Давай.
— Держи, — и Олег, открыв портмоне, протянул стриженому парню стодолларовую бумажку.
— Ждите здесь, — с этими словами парень скрылся в темноте, метнувшись куда-то вдоль очереди.
— Олег, ты что, сбрендил?! У тебя что, баксы лишние? — Банда не находил слов, чтобы передать свое изумление таким опрометчивым, как ему казалось, поступком друга. — Да он же с этими долларами никогда в жизни не вернется!
— Пять процентов за то, что не вернется. Но девяносто пять. Банда, что через тридцать минут мы будем на той стороне Буга.
— А что такое Буг?
— Река местная, пограничная. Темный ты все же, старлей, как я погляжу! — засмеялся Востряков, незлобиво подкалывая Сашку.
— Иди ты! Небось, сколько раз эту границу пересекал.
117 
