очень нудно 
81 
— Мамка, я, кажется, влюбилась!
— Да ну? — притворно удивилась Настасья Тимофеевна, пряча улыбку от дочери.
— Да. И притом так сильно, мама! Я не могу спать, когда его нет рядом. Я все время думаю о нем, вспоминаю наши встречи, его глаза, его слова, его руки…
— Подожди, тараторка! В кого же ты так влюбилась? Я его, может быть, знаю?
— Да. Один из моих телохранителей — Саша…
Помнишь, конечно?
— Конечно. Через день имею счастье его лицезреть.
— Александр, — мечтательно произнесла дочь. — Правда, красивое имя?
— Бесспорно.
— Мама, а тебе он нравится?
— Алинушка, у меня же есть свой предмет для обожания, — со смехом кивнула мать в сторону отцовского кабинета, откуда чуть слышно доносился через стену звук телевизора. — Александра своего ты уж сама рассматривай да сравнивай со своими идеалами.
— Ну все же, ма?
— Конечно, нравится! По-моему, неплохой парень, — мать помолчала несколько мгновений, прислушиваясь к счастливым вздохам дочери, и осторожно спросила:
— А кто он, Алина? Кто его родители? Как он попал в эту службу охраны? Ты мне, если, конечно, это не страшная тайна, можешь рассказать?
Алина даже привстала, опираясь на локоть, озадаченно посмотрев на мать.
— Мам, а я толком и не знаю. Честное слово!
Мы все время про меня разговариваем, про мои дела, про учебу… Про кино, про музыку. Ой, ну почему я его не спросила?
«Молодец парень, — с улыбкой отметила про себя Настасья Тимофеевна, — знает, хитрец, как завоевать сердце женщины! Стоит лишь поговорить с такой балаболкой про ее проблемы, про ее красоту и исключительность — и вот нате вам! Влюбилась! А в кого — и сама толком не знает. Учить ее еще уму-разуму да учить».
— Мама, я у него послезавтра все и спрошу. Теперь мы с ним только про него говорить будем. Я тебе тогда все расскажу, хорошо?
— Ну, я надеюсь…
— Конечно, мама!.. Ой, какая я счастливая!
— А как диплом твой, счастливая?
— Да все нормально, мам, не беспокойся. Материал практически весь собран. Теперь только сесть да написать…
— И Александр этот будет все время сидеть рядом. Много же ты, дочка, напишешь в таком случае!
— Мама, конечно, напишу. Я ведь все понимаю, не маленькая же я у тебя в конце концов!
* * *
Если бы Банда был моложе и глупее, если бы за его спиной не было всех этих ужасов Афгана и Таджикистана, если бы он не научился крепко держать себя в руках, судьба Алининого диплома вызывала бы большую тревогу. Ведь Банда и Алина не могли прожить друг без друга и дня. Девушке так нравились дни дежурства Александра, когда он с утра до самого позднего вечера был рядом с ней, что она просила-умоляла его нарушить данное Анатолию обещание и приходить к ней каждый день, не обращая внимания на очередность их дежурства. Но, слава Богу, Банда справлялся с собой, и хоть через сутки, но выпускница университета все же имела возможность поработать над главным трудом своей учебы.
Правда, даже тогда, когда за ее спиной сидел Анатолий, зорко приглядываясь к посетителям библиотеки на предмет потенциальной опасности для «объекта», а перед ней лежал чистый лист бумаги, требовавший очередной страницы диплома, мысли девушки то и дело улетали из дебрей юриспруденции и кружили в райских садах ее самых сладких мечтаний — мечтаний об Александре.
Но уж когда приходил следующий день, Алина вскакивала ни свет ни заря и, причесываясь и подкрашиваясь, не могла дождаться той блаженной минуты, когда ровно в семь ноль-ноль у двери раздастся звонок, возвещающий о приходе ее любимого.
Она бросалась в прихожую, опережая мать, а провожая Александра на кухню и готовя ему кофе, успевала украдкой сорвать у него нежный утренний поцелуй, в котором, казалось, концентрировалась вся страсть ее вчерашнего ожидания.
Мать только посмеивалась, глядя на дочку, а отец не замечал ничего, погруженный в свои бесконечные проблемы на работе.
А влюбленные убегали из дому на целый день и возвращались лишь ночью, иногда часа в два-три, когда закрывался их любимый ресторан «Арлекино», забывая о том, что дежурство Бондаровича продолжалось лишь до двенадцати часов ночи.
Алина всегда захватывала с собой из дома папку с недописанным дипломом, делая вид, что направляется в библиотеку, но, оказавшись в «мицубиси-паджеро» Банды, со смехом забрасывала ее на заднее сиденье и бросалась на шею парню, целуя его теперь уже открыто, не таясь, и впитывая в себя бесконечный океан нежности и любви, который носил в себе, боясь расплескать хоть каплю, Александр.
81 
