Глава 8

Когда небо справа по борту начало светлеть, а луна побледнела настолько, что уже не была заметна на его серо-голубом фоне, Панкрат разомкнул сухие губы и отрывисто бросил, не глядя в сторону пилота:

— Сажай машину.

Едва сдержавшись, чтобы не добавить хлесткое “сука”.

Илза была хорошим пилотом. Не прошло и минуты, как она отыскала подходящее для посадки место, где худосочный лесок карабкался вверх по склону сопки, образуя по непонятной причине проплешину у самого ее основания. Конечно же, спрятать вертолет за этими деревьями, которые и лесом-то можно было назвать только с сильной натяжкой, казалось проблематичным, но зато в чахлых зарослях была хоть какая-то возможность укрыться самим.

Она посадила машину под небольшим уклоном — правая сторона оказалась чуть ниже левой, и связанный Рашид покатился, словно мешок с мукой, от одного борта к другому. Врезавшись спиной в какой-то ящик, он охнул, но кляп погасил звук, превратив его в стандартное мычание.

Суворин с силой толкнул дверь и выбрался наружу. Ветер, поднятый замедляющими свое вращение лопастями, ничего не смог поделать с его ежиком и только зря потратил силы на жесткие, словно проволока, седые волосы. Следом за ним выбрался Чепрагин, и вдвоем они помогли Шумилову спуститься на землю.

— Присматривайте за ней, ребята, — произнес Панкрат. — Как бы эта тварь чего не выкинула.

Ему было наплевать, слышит его Илза, оставшаяся в кабине, или нет. Хотя… Скорее всего он даже хотел, чтобы она его услышала. Поэтому и говорил нарочито громко. Он поклялся себе, что будет терпеть ее до тех пор, пока это объективно необходимо, то есть пока не закончится топливо в баках винтокрылой машины.

* * *

…Тогда, на поляне, неяркий свет упал на раскрасневшееся лицо Илзы, обрамленное белыми волосами, которые она за прошедшую ночь коротко остригла, и Суворин, не задумываясь, нажал курок.

Он просто ощутил, как по его телу прошла, от пяток до макушки, волна крупной дрожи, и движение указательного пальца, легко прижимавшего спусковой крючок, стало как бы завершением, как бы итогом этой стремительной, промчавшейся со скоростью света волны. Панкрат в этот момент даже не успел в полной мере испытать той ненависти, которая пробуждалась в нем при всяком воспоминании об Илзе. Тело, в каждую клетку которого впиталось это жгучее чувство, среагировало само, на уровне рефлекса.

Курок был нажат, но вместо выстрела раздался только громкий щелчок.

Осечка.

В следующую секунду женщина уронила лицо в ладони, и ее плечи затряслись от рыданий. Лопасти вертолета к тому времени уже перестали вращаться, и в ночной тишине все звуки были слышны отлично, к тому же разносились достаточно далеко.

Суворин застыл в странном оцепенении, глядя на своего “союзника”, и тут к нему подбежал Чепрагин.

В другое время Панкрат обязательно посмеялся бы, увидев вытянувшееся лицо лейтенанта — до того комично оно выглядело. Но в тот момент он просто скользнул по нему невидящим взглядом, спрыгнул на мокрую траву и, вскинув пистолет, выстрелил в черный ствол стоявшей в полусотне метров осины. Потом еще раз, и еще, и еще… Нажимал спусковой крючок даже тогда, когда звонкие металлические щелчки возвестили о том, что магазин опустел. Опомнившись, Суворин недоуменно уставился на пистолет, потом встряхнул головой, прогоняя наваждение, и отшвырнул в сторону бесполезное оружие.

— Кто-нибудь из вас сможет управлять вертолетом? — хрипло спросил он, обращаясь к Чепрагину, который стоял к нему спиной, вжав голову в плечи, словно в ожидании удара.

Ответом был отрицательный кивок головы.

Панкрат, ссутулившись так, будто ему на плечи легла вдруг серьезная тяжесть, вернулся к кабине и бросил, с трудом выталкивая из себя злые слова:

— Повезло тебе, сука… — потом вскинул голову и добавил, почему-то все же избегая смотреть ей в лицо. — Но как только эта колымага станет нам не нужна больше, я тебя пристрелю. Из авиапулемета. Запомни это хорошенько.

Отойдя от кабины, он исподлобья глянул на Чепрагина, стоявшего с полуоткрытым ртом, и проговорил:

  119