очень нудно 
80 
– Хорошо, – кивает Альбертино, – пошли.
– Куда?
– Сейчас увидишь.
Мы идем… в «Графику М». Для тех, кто не в курсе, это – магазин канцтоваров. Альбертино уверенно тащит меня на третий этаж, я пыхтя поднимаюсь и молчу. Просто нечего сказать…
– Вот! – Альбертино победоносно тычет в стену.
Я изумленно взираю на потенциальный подарок.
– У тебя такой штуки нет, – сообщает мне Альбертино, как будто я сама этого не знаю.
Конечно нет. Она стоит уйму денег. Вещь, которая вроде остро и не нужна. Но – как мне ее хотелось!
– И поэтому, – продолжает Альбертино, – ты пишешь все на каких-то клочках. Будьте любезны, – поворачивается он к продавцу, – нам вот эту демонстрационную доску, на которой можно писать. Да-да, самую большую. И к ней – всяких там смывалок и прочего…
Нет слов. Пять баллов по пятибалльной шкале за оригинальность и семь – за попадание.
***
– Ты удовлетворил свое любопытство относительно Питера? – спрашиваю я Альбертино уже вечером.
– Частично, – подумав, отвечает он. – А ты?
– Я? – Я непонимающе смотрю на него. – Что ты имеешь в виду?
– Да так. – Он смущенно поводит плечами.
И имеет в виду не Питер, вдруг понимаю я. Конечно, Питер же знаком мне как облупленный. Альбертино желает знать, что я думаю о нем самом. Но ведь я не обязана отвечать, верно? Я не капризничаю, не кокетничаю, просто сама не знаю, что думаю об Альбертино. В голове перемешалось так много всего… Оно должно осесть и выкристаллизоваться. С течением времени. Без времени ничего не получится.
Одно только беспокоит меня все эти дни. Благодаря «душке Жи». Еще когда мы встречали Альбертино, она заметила:
– Странно, не правда ли? Ты, наверное, впервые не несешься сломя голову за симпатичным мужиком.
– Не поняла, – с недоумением воззрилась я на нее тогда, – что ты хочешь этим сказать?
– Да не знаю, как бы тебе объяснить, – досадливо поморщилась Жаннета. – Ну, вот смотри: раньше стоило в твоем окружении появиться симпатичному нормальному мужику, как ты сразу же начинала боевые действия, чтобы прибрать его к рукам. А сейчас такой мужик сам идет к тебе в руки, а ты еще носом крутишь. Ведь он ничего не сделал, чтобы внушить тебе отвращение?
– Нет, – подтвердила я, – не сделал. Даже, скорее, наоборот.
– Вот видишь, – продолжала Жаннета. – А ты все равно его не берешь. Можно сказать, даже отпихиваешь.
– Я не отпихиваю, – возразила я. – Ты не забыла, что мы как раз его и едем встречать?
– Да не забыла, не забыла, – отмахнулась от меня Жаннета. – Я говорю «отпихиваешь» в переносном смысле. То есть рвения не проявляешь, понятно?
Куда уж понятнее. И, я согласна с Жи, все это странно и непривычно. Хотя, может, здесь как и с сексом: не нужно нам больше количества, подавай качество? Знать бы еще, какое качество мне нужно.
Мы подъезжаем с Альбертино к площади Восстания. 22.05. Это я настояла на том, чтобы выехать из гостиницы пораньше. Не люблю бежать сломя голову за паровозом. Альбертино посмеялся над моими страхами, но подчинился.
– Может, по кофе? – предлагает он, когда мы входим в вокзал.
– Ты хочешь?
– Да нет. Думал, так просто, время провести до поезда.
– Я тоже не хочу. Давай просто походим, поболтаем.
– Давай.
Мы замолкаем. Болтовня в ожидании прибытия поезда никогда мне не удается. Особенно когда я кого-то провожаю. Часы отщелкивают минуты до момента расставания, и кажется, что нужно говорить какие-то страшно важные и нужные слова, однако они, как назло, в голову не приходят. Да и вообще, ничего не приходит. Голова вдруг становится пустой и прозрачной. И то же самое, похоже, происходит с тем, кто стоит в это мгновение рядом со мной. Потом внезапно мы оба начинаем говорить одновременно, торопясь и перескакивая с одного на другое, не соблюдая никакой логики в своих пассажах, стремясь заполнить паузу. Обычно какой-то чепухой. И понимаем оба, что несем несусветную чушь, и от этого чувствуем себя, как люди перед скрытой камерой, но люди, которые знают, что их снимают.
– М-мм… – прерывает мои раздумья Альбертино.
Я с готовностью поднимаю на него глаза. Неужели он придумал тему для прощального разговора?
– Ты будешь мне писать? – Зеленые глаза серьезно смотрят на меня.
– Э-э… – озадачиваюсь я.
– Длинные и подробные письма, – продолжает он, – обо всем, что происходит в твоей жизни…
Я холодею от ужаса. Нет! За что мне такое наказание? Длинные и подробные письма – хуже этого могут быть только длинные и подробные письма!
80 
