очень нудно 
89 
— Я же тебе сказал сразу, что у меня не доказательства, а предчувствия. Хреновые, Коля, предчувствия, тревожные… Кстати, тебя уже однажды «наказывали» — помнишь, летом, в твоем собственном подъезде?
— Ну, ты приплел!
— Я уверен, что это тоже был акт мести — кого-то ты тогда зацепил.
— Андрюш, а детективы ты давно читал? Или, может, американских боевиков насмотрелся? Мы же тогда еще не занимались контрактами «Технологии и инжениринга»! Как же ты можешь ставить рядом эти два происшествия?
Дубов несколько минут сидел молча, с нескрываемым сожалением глядя на друга — этот человек, оказывается, действительно был неисправимым романтиком в душе, не позволяя себе замечать в людях дурное.
Николай тоже молчал, переваривая и взвешивая версию Андрея.
Наконец он заговорил:
— Ты знаешь, Андрюша, меня однажды уже пытались убить за мои журналистские дела.
— Ты что? Когда?
— В Одессе еще. Псих с гранатой в метре от меня стоял, уже и чеку выдернул.
— Ни черта себе! — присвистнул Дубов, с нескрываемым удивлением глядя на этого совсем молодого еще мужика, на долю которого за последний десяток лет выпало столько, сколько не выпадает десятку человек за всю жизнь.
— А снаряд, как тебе тоже, наверное, известно, дважды в одну воронку не попадает.
— Коля, есть еще несколько моментов, которые меня сильно беспокоят.
— Говори!
— Во-первых, у меня такое чувство, будто кто-то копается в наших бумагах, когда нас нет на работе.
— В смысле?
— Прихожу утром в свой кабинет — и что-то не так. Чувствую, кто-то в папках на столе рылся, хотя лежат они, на первый взгляд, так, как я положил.
— Ну, брат, снова у тебя одни чувства в качестве аргумента! — разочарованно протянул Николай. — Я уж подумал, серьезное что-то…
— Однажды я схитрил — как в детективных романах или фильмах, не смейся.
— Не смеюсь.
— Я вырвал волосинку…
— На такие жертвы пошел — и все из-за своей подозрительности! — не выдержал и задорно рассмеялся Николай, запрокидывая голову.
— Ты же говорил, что выслушаешь мою информацию вполне серьезно, — строго посмотрел на него друг, и Коля поспешил побыстрее успокоиться.
— Конечно, извини!
— Так вот, я наслюнявил, извини за подробности, волос и прикрепил его на обложку верхней папки — так, чтобы, если кто-то посторонний, кто не знает про ловушку, откроет ее, я это сразу заметил.
— И? — встрепенулся Коля — информация на самом была деле важной.
— Наутро волосок был сорван! — торжествующим тоном завершил Андрей.
На несколько минут в комнате повисла тишина — Андрей наблюдал за реакцией Николая, а тот напряженно думал — судя по всему, кто-то и впрямь заинтересовался их работой.
Николаю нужно было срочно найти какой-нибудь контраргумент, который бы поставил данные Дубова под сомнение — версия могла быть принята только тогда, когда была бы стопроцентная уверенность в ее неопровержимости.
И Самойленко нашел!
Довольный собой, он шлепнул себя ладонью по лбу, рассмеялся и воскликнул:
— Андрюша, Шерлок Холмс ты мой дорогой! А про Татьяну Сергеевну ты забыл?
— Про какую Татьяну Сергеевну?
— Про уборщицу нашу, милый ты мой! Она пришла себе тихонечко вечерком или утречком, когда вас, оглоедов, нет в кабинетах, смахнула тряпкой твой волос, не подозревая, какая важная операция проводится у нее под носом, — и все! А ты тем временем ловишь злоумышленников, покушающихся на тайны редакции программы «Деньги».
Он был уверен, что своим гениальным открытием застанет Андрея врасплох, но тот сидел все так же невозмутимо, а когда Николай отсмеялся, спокойно ответил:
— Отпадает. Вообще-то Я не думал; что ты принимаешь меня за такого идиота.
— Не обижайся, ты что!
— Я и не обижаюсь… Короче; Татьяна Сергеевна уборкой занимается не утром или вечером, а именно утром, часов в семь. Я был на работе уже в шесть. Волос был сорван. Так что на нее можно не списывать.
— Ну, это другое дело…
— А для верности ваш покорный слуга Шерлок Холмс проделал эксперимент еще дважды.
— И?
— Оба раза с тем же результатом — кто-то ночью орудует в моем кабинете.
— Однако!
Коля задумался.
Дело действительно принимало серьезный оборот.
Попасть на телецентр даже днем было задачей не из простых — охрана строго следила за входящими-выходящими, и обмануть ее было практически невозможно.
89 
