77 
– Пока я не сломаюсь и не позвоню тебе сам, – кивнул Рик.
– Люба Люфт и я, мы были очень дружны почти два года назад. Что ты скажешь о ней? Она тебе понравилась?
– Она мне понравилась.
– Но ты убил ее.
– Фил Реш убил ее.
– Ага. Значит, в оперный театр вы вернулись вместе. Этого мы не знали; но примерно тогда мы потеряли связь друг с другом. Мы знали только то, что она убита, и, конечно же, сделали вывод, что это твоя работа.
– Отталкиваясь от записей Дейва, – сказал Рик, – я считаю, что все еще могу усыпить Роя Бати. Но вряд ли Ирмгард Бати.
«И наверняка – Прис Стрэттон, – подумал Рик. – Даже сейчас, зная все…»
– Выходит, что наша встреча в отеле, – заключил Рик, – состоялась по причине…
– Корпорация, – согласилась Рейчел, – стремится оказать давление на охотников за премиальными и здесь, и в Советском Союзе. Кажется, наш план достиг цели… по причинам, которые нам до конца непонятны. Думаю, в этом тоже наша ограниченность.
– Сомневаюсь, что ваш план будет работать столь часто и столь безотказно, как ты говоришь, – задумчиво произнес Рик.
– Но с тобой мы справились успешно.
– Посмотрим, что у вас получилось.
– Я не сомневаюсь, – произнесла Рейчел. – Когда я увидела на твоем лице это выражение, эту скорбь… Я ждала проявления этого чувства.
– Сколько раз ты уже проделывала подобный трюк?
– Точно не помню. Семь или восемь. Нет, больше чем уверена, девять. – Она кивнула. – Да, девять раз.
– Можете считать, что идея устарела и ее следует заменить, – заявил Рик.
– Ч-что? – ошеломленно спросила Рейчел.
Резко сдвинув руль управления вправо, он перевел ховеркар в режим свободного падения.
– По крайней мере, я сам постараюсь вам помочь. Я убью тебя, – заявил Рик, – а потом займусь и Роем, и Ирмгард Бати, и Прис Стрэттон. Без твоей помощи.
– Поэтому ты сажаешь кар? – Предчувствуя неладное, она торопливо сообщила: – Тебя оштрафуют, я – собственность, законная собственность корпорации. Я не сбежавший андроид, прилетевший сюда с Марса. Меня нельзя приравнивать к остальным.
– Но, – сказал он, – если я смогу убить тебя, я смогу убить и остальных.
Ее руки схватили сумку, начали рыться в переполненной, захламленной сумке; она настойчиво искала, но не нашла.
– Проклятая сумка, – свирепо произнесла она. – Никогда не могу найти в ней именно то, что мне необходимо. Ты убьешь меня так, чтобы я не мучалась? Я хочу сказать, сделай это аккуратно. И я не буду сопротивляться, о’кей? Я обещаю не сопротивляться. Ты согласишься?
– Вот теперь я понял, почему Фил Реш сказал то, что он сказал. Он не старался выглядеть циничным; он попросту имел громадный опыт. Пройдя через все это… мне теперь не в чем его обвинить. Работа сломала ему жизнь.
– Но не так, как надо. – Рейчел, кажется, внутренне собралась. Но все еще была напряжена, хотя жизненная сила уже покидала ее: такое часто наблюдал раньше Рик у других андроидов. Классическая ресигнация. Механическое интеллектуальное принятие того, против чего настоящий организм, прошедший путь в два миллиарда лет труднейшей борьбы за выживание, обладал иммунитетом.
– Меня просто тошнит, когда вы – андроиды – сдаетесь, – резко произнес Рик. Кар уже приближался к земле, так что ему пришлось резко взять на себя руль, чтобы предотвратить катастрофу. Затормозив, он заставил кар, который скрипел и скрежетал, резко остановиться; он выключил мотор и вытащил свой лазерный пистолет.
– В затылочную кость, сзади, в основание черепа, – попросила Рейчел. – Пожалуйста. – Она отвернулась, чтобы не видеть пистолета: пусть луч войдет в нее внезапно.
Убрав лазерный пистолет, Рик сказал:
– Я не могу сделать так, как советовал Фил Реш. – Он включил мотор, и через несколько секунд они продолжили полет.
– Если ты, в принципе, собираешься меня убить, – сказала Рейчел, – убей меня сейчас. Не заставляй меня ждать.
– Я не собираюсь тебя убивать. – Он направил ховер в обратном направлении, к центру Сан-Франциско. – Твой кар на стоянке «Сен-Франсис»? Я высажу тебя на крыше, и ты уберешься в свой Сиэтл. – Больше он ничего не хотел ей сказать; он молча вел свой ховер.
– Спасибо, что не убил меня, – вскоре произнесла Рейчел.
– О черт, ты же сама сказала, что тебе осталось не более двух лет, так или иначе. А мне – пятьдесят. Я проживу в двадцать пять раз дольше тебя.
77 
