очень нудно 
57 
– Не за что. Вам нельзя сильно волноваться.
Вы уже не мальчик, должны беречь свое здоровье, – и с этими словами женщина скрылась за дверью, снова оставив мужчин наедине.
– Ну что, Борис Степанович, помните ли вы, на чем мы остановились, когда вам стало плохо? – снова вернулся к разговору Муса после того, как они выпили по рюмке коньяку, а Тихонравов, закусывая, взял в рот дольку лимона с черной икрой, возвышавшейся на дольке аккуратной горкой. – Помните, о чем я вас предупреждал?
– Да, вы говорили, что даете мне десять дней на поставку наркотиков, Муса Багирович. И сказали, чтобы об оплате предыдущей партии я даже и не мечтал.
– Правильно. Кроме одного – предыдущей партии просто не существовало. Это игра вашего воспаленного воображения, Борис Степанович. Надо же было вам до такого додуматься – свалить всю вину на Мансура, на такого достойного человека, который и умер достойно, получив очередь из автомата в грудь, а не в спину, как подлый предатель.
– Хороша игра воображения! – проворчал Тихонравов. – В результате этой "игры" мне придется, чтобы снова начать работу с афганцами, из своего кармана выплатить причитающуюся им за ту партию сумму.
– А что, хорошая мысль пришла тебе в голову! – улыбнулся чеченец, нагло глядя прямо в глаза партнеру. – Я уверен, что твоих сбережений хватит, генерал. Платил я тебе всегда неплохо, согласись.
– Так все сбережения и уйдут коту под хвост!
– А вот это уже твои проблемы! – жестко сузились глаза чеченца, которому явно надоел этот разговор. – Хватит здесь ныть, Борис Степанович.
Заработаешь новые деньги, если не будешь дураком. А нет, так потеряешь все, и не только свои несчастные баксы…
– Хорошо. Я не ною, – по-детски пролепетал Тихонравов, снова почувствовав страх.
– И запомни – я шутить не люблю. В моем компьютере есть все данные и на тебя, между прочим. Если через десять дней товара не будет – пеняй на себя. Тебя я трогать не буду, ты мне нужен для поставки товара. Но жену твою, дочь твою, внуков твоих ожидают страшные часы.
Борис Степанович беспомощно заморгал, готовый расплакаться:
– Муса Багирович, но они при чем? Это же я в бизнесе, с меня и спрос, если провал получится!
– Провала не получится, если ты не будешь о нем думать. Это во-первых. А во-вторых, в бизнесе, конечно же, ты, но сладкими плодами твоего бизнеса пользуется вся твоя семейка. Логично будет, если и расплачиваться за долги папочки или дедушки придется им тоже. Тем более что и ты посговорчивее будешь в этом случае, так что привлечь их к расплате мне прямой резон. Или, если ты так настаиваешь, мы начнем прямо сейчас. Хочешь, за твоей дочкой к ней на работу съездим?
Или за женой? Может, ты тогда не за десять, а за два дня мне наркотики доставишь? – сверкнув глазами, вкрадчиво предложил бандит, уверенный в том, что сумел сломить волю генерала.
– Хорошо, я понял. Я сделаю все, что будет в моих силах, – поспешил согласиться Тихонравов, понимая, что шутить этот зверь не собирается.
– И даже больше того, что в твоих силах…
– Да, конечно.
– Эх, Борис Степанович, Борис Степанович, – вдруг с совершенно другой интонацией, как-то даже задушевно воскликнул чеченец и тяжко вздохнул. – Что же ты натворил! Я-то считал тебя за друга, думал, посидим с тобой, гульнем-кутнем по-хорошему, за нашу дружбу и наше партнерство выпьем как следует, искренне, по-настоящему, а ты меня так огорчил! Так нервы мне потрепал!
– Я не хотел…
– Зря ты так!
– Я исправлюсь. Я сделаю все, что вы скажете, Муса Багирович, и точно в срок.
– Посмотрим. А теперь знаешь что?
– Что?
– Пошел вон отсюда! Не могу даже смотреть на твою слезливую морду.
Зачем-то низко поклонившись в дверях, генерал-лейтенант Тихонравов тихо вышел из комнаты, оставив Мусу Багировича в одиночестве…
* * *
В тот же вечер, выслушивая по телефону секретной связи металлический, измененный шифрующим устройством голос своего патрона генерал-лейтенанта Тихонравова (правда, патрона не по служебной лестнице, а по иерархии бизнеса), начальник штаба группировки полковник Игнатенко вытирал пот со лба, тяжело вздыхая и закатывая глаза к потолку.
Еще никогда в жизни Тихонравов, будто в насмешку над собственной фамилией, не говорил с ним так грубо и в столь ультимативной форме. Но сегодня…
57 
