очень нудно 
57 
— Рекс, как ты думаешь, у нас тут все хорошо?
— Нехорошо! — сразу ответила Настя.
— А что у нас плохо, он может сказать?
Дочь слушала кошака примерно минуту, а потом заявила:
— Плохая тетя!
— Показать сможешь? — обратился я напрямую к коту.
Рекс кивнул.
Татьяна сняла трубку и велела срочно прибыть сюда дежурной тройке.
Я тем временем продолжал:
— Не мне показать, а хорошей тете?
Рекс снова кивнул. Тем временем дежурная тройка уже зашла в кабинет. Она состояла из двух довольно миловидных девушек и здоровенной бабищи. Я знал эту Танечкину сотрудницу, про нее говорили, что она может согнуть лом или убить кулаком быка.
— Сейчас покажешь? — спросил я кошака. Вместо ответа тот подошел к силачихе и мяукнул. Та наклонилась, чтобы взять его на руки, но он вдруг ловко запрыгнул ей за пазуху. При размерах бюста данной фрейлины наличие там еще и мелкого кошака не бросалось в глаза совершенно. Татьяна вопросительно поглядела на меня.
— Идите, — разрешил я. Только… Кота в случае чего защищать, как меня.
— Ясно, шеф, — кивнула Танечка, и четверка дам покинула кабинет.
Через полчаса вернулась Татьяна с Рексом на руках.
— Все в порядке, — сказала она, передавая кота Настеньке, — взяли, сейчас везут в Гатчину. Дело очень серьезное, так что…
Она вопросительно поглядела на Мари.
— Да что уж там, я понимаю, пусть идет…
По дороге в Гатчину Татьяна объяснила:
— Полет лейтенанта Конькова вы еще не забыли? Так вот, у него была невеста. Которая, кстати, в момент дорожного происшествия находилась именно в Москве… А когда с ней начали беседовать, после первых же вопросов она впала в истерику, вскоре перешедшую в нервную горячку, как сказали эскулапы. И умерла к вечеру… Мы начали копать и выяснили, что с начала века и до четвертого года в Москве функционировал какой-то мистический салон восточной направленности. Заправлял та азиат, по непроверенным данным, его фамилия Бадмаев. И эта невеста там неоднократно была замечена.
— ….! — Не выдержал я, — и как же это я про него не вспомнил? Давно пора было присмотреться.
Татьяна никак не прореагировала, она уже привыкла, что я могу знать что угодно. И продолжила:
— Со второй половины четвертого года Бадмаев исчез, салон распался. Но одна из его участниц недавно обнаружилась в Гатчине. Попытались побеседовать — то же самое, истерика, горячка, смерть. Но эту Ли-старший почти спас какими-то своими иголками. Так вот, он сказал, что это какая-то китайская методика гипноза, про которую он знает, но сам ей не владеет. А сейчас — абсолютно те же симптомы. Я уже велела выяснить насчет причастности данной фрейлины к той секте, а пока пусть ей оба Ли занимаются, может, что получится.
До вечера я просидел на узле связи, вникая в происходящее на Дальнем Востоке. Первый день войны не принес никаких неожиданностей, кроме разве что несколько меньшего, чем предполагалось, расхода патронов. Китайцы атаковали укрепрайон в лоб, даже не пытаясь нащупать слабые места в обороне, да к тому же шли на нас в основном компактной толпой. А где-то в пол-одиннадцатого Танечка сообщила мне, что и эта задержанная умерла, несмотря на усилия наших китайцев. Записи ее предсмертного бреда сейчас изучаются. Дано распоряжение об активном сборе любых сведений касательно Бадмаева.
— Да, — вспомнил я, — поищите кого-нибудь, кто помнит аферу конца девяностых годов, это когда на изучение чего-то там в Тибете Бадмаеву было выделено три миллиона рублей. Не верится мне как-то, что такая сумма могла пройти мимо Витте… И продумайте, как устроить всему персоналу сначала Зимнего, а потом Гатчины собеседование с Рексом. Группами, по одному слишком долго будет. И что там с записями?
— Их сейчас изучают господа Ли. Пока почти ничего интересного, кроме…
Татьяна достала из папки листочек и прочитала:
— Бляо хунь вынь! Вроде так. Старший Ли утверждает, это фраза подчинения. Поподробнее он сам вам объяснит, когда закончит.
— Ну, в общих чертах я это себе и без него представляю. Значит, вот какой нам еще головной боли добавилось…
— Шеф, в порядке небольшого отвлечения, — улыбнулась Татьяна. — Вы не обращали внимания, что Питер на вас благотворно влияет? В Георгиевске вы обычно называли всякие затруднения словом «геморрой». А тут, пожалуйста — головная боль.
— Вам же хуже, — пожал плечами я, — раньше, если я давал совсем уж дурацкое указание, у вас хоть сомнения могли быть, каким местом шеф думал. А теперь все ясно, головой! Ладно, а предыдущая закодированная покойница чем занималась в Гатчине?
57 
