Лёгкий, ненавязчивый романчик 
66 
4
В кабинете императрицы, запершись от всех, сидели три женщины: Ее императорское величество государыня Екатерина II Великая и две ее статс-дамы – графиня Брюс и Нарышкина.
– Да ты не верь, не верь, Катиша, это я тебе говорю, чего люди-то не наболтают. Подумаешь, племянницу уёб. Сие дело такое, сама понимаешь, кто с ими с племянницами ныне-то не путается?.. – Сыпала словами, как горохом, Прасковья Брюс. – И об летах его не думай. Знамо, – не юнец. Чай, уж четвертый десяток... Да-к, старый конь борозды не спортит... – Она хохотнула, зорко глядя на Екатерину. – Ай, новой не проложит? А на что она, нова-то, коли та, что есть, наезжена, мягка да удобна... Да ты не сомневайся, матушка, вот хоть Анна Никитична тебе скажет...
Императрица перевела глаза на Нарышкину. Та, в отличие от подруги, говорила степенно, тщательно скрывая блеск своих крысиных глазок:
– Прасковья правду говорит, ваше величество. Григорий Александрович романтически в вас влюблен. Я вот, извольте взглянуть, чего достала... – Она вынула из-за корсажа сложенную бумажку. – Задорого купила у камердинера его. Такой бессовестный мужик попался, за так ни за что не отдавал. Но вы же знаете, что для вас, государыня-матушка, мы ничего не жалеем. В надежде на благодарность живем. – Она помолчала малое время, прижимая бумажку к груди.
– Ладно, ладно, я сначала должна посмотреть, стоит ли этот бумажка, чтобы за нее payer un prix ?lev?. <Заплатить дорогую цену (фр.).>
– И не сомневайтесь, ваше величество, сие есть вирши любовные, писанные по-французски. Его собственная рука... Эва:
- Как скоро я тебя увидел, я мыслю только о тебе одной.
- Твои прекрасны очи мя пленили и жажду я сказать вам о любви моей... [52]
– Перестань, Анна, ты только портишь, а читать я и сама умею. Лучше посвети-ка поближе. – Императрица читала чуть прищурившись, и постепенно краска заливала ее щеки и шею.
Нарышкина стрельнула глазами на товарку, та мигнула обоими глазами и чуть заметно кивнула. Екатерина окончила читать, сложила листок и некоторое время молчала.
– Ну что, Катишь?.. – Брюсша подалась вперед. – Стоит дело затрат наших?
– Коли правда все, то... – Государыня повернулась к туалетному столику, где стояла кованая шкатулка с бриллиантами, сняла с пояска ключик и открыла крышку. В отделениях лежали строго рассортированные по размерам ограненные камни.
Фрейлины заохали...
– Вот, выберите себе сами... по камешку.
Как два коршуна на добычу, кинулись обе бабы к ларцу...
– По камешку, я сказала... И потом, я хотела бы знайт его жизнь побольше. Про его p?re de famille. <Отца семейства (фр.).>
Она протянула руку, женщины послушно положили выбранные камни на ее ладонь. Екатерина внимательно осмотрела, заменила один, потом вернула оба алчным статс-дамам и заперла шкатулку. Дамы переглянулись. Прасковья подтолкнула локтем Нарышкину.
– Давай, Анна...
Та вздохнула.
– Матушка-государыня, по этой части у тебя наперсница особая есть. Она и в геральдии все ходы-выходы знает... Мы вот, не спросясь тебя, ей такой урок заладили – все про сей предмет вызнать, мало ли понадобится. Призови ее, пусть поведает...
Сначала Екатерина рассердилась на самовольство:
– Разве я просила?
Но пока Прасковья Брюс тараторила, оправдываясь, подумала, что, пожалуй, то и лучше, что не сама она велела сведения собирать. Меньше болтать будут, коли не выйдет дело...
– Ладно, трещать-то, зовите Annete...
Анна сидела в кабинете, разговаривала с камердинером Захаровым и ждала приглашения. Бумаги, полученные в герольдии от секретаря, были при ней.
Прибежала толстуха Брюсша.
– Аннеточка, машерочка, ее величество зовет, идем скоренько... Ты все ли приготовила-то?
Анна Степановна с достоинством поднялась. Пожалованная в новый ранг статс-фрейлины, уравнявший ее со статс-дамами, она стала вести себя еще более независимо. Не отвечая, пошла к будуару императрицы. Предательства Прасковьи она не забыла и никогда не забудет. Придет срок...
– А, мой королефф, мы заждались. Анна Никитична сказала, что вы были в герольдии и вызнали кое-что?..
Голос государыни был мягче теплого воска, даже с какой-то заискивающей интонацией. Но Анна уже больше не поддавалась его обманному звучанию. Она присела в реверансе и ответила просто.
– Все что могла, ваше величество. Что там знают, то и я.
– Садись, рассказывай... Кто он, откуда, какого рода? Ты ведь у нас дока...
66 
