92 
Люда подождала, пока отъедет машина Валентина, а потом внимательно прислушалась. Звуки, наполнявшие окружающий мир, стали теперь реальными. Аппетитно запахло жареными пончиками, и она захотела есть. Бесконечно накрапывающий дождь усилился, и ей стало холодно и мокро. Серебристая «Тойота» на платной стоянке возле парка показалась Люде самой красивой в мире машиной, а жизнь не такой уж старой и ненужной вещью, чтобы ее вот так запросто выбрасывать.
…Весь следующий день Люда находилась в приподнятом настроении. Несмотря на то что в офисе было тоскливо и завтра почти все сотрудники фирмы готовились ехать на похороны Лени. Якушев на работу не явился, но Люда вела себя так, словно его больше и не существовало. С этим покончено. Пусть воет хоть в одиночестве, хоть при ней:
— Это ты его убила! Я знаю, что ты! Ты-ы-ы! Стерва!
Она не вступала с Якушевым ни в какие разговоры и вечером старалась пореже с ним встречаться, благо что квартира была теперь большая. Молчала в ответ на его стоны и не мешала напиваться. Зато во вторник утром муж пошел за ней покорно, словно бычок на веревочке. «Это хорошо, что он соображает медленнее и медленнее выходит из ступора», — думала Люда, запирая дверь новой квартиры. Она долго размышляла о том, что бы стал делать муж после похорон. Может, сразу в прокуратуру пошел бы?
Люда усмехнулась. Как же повезло, что она встретила Валентина! Якушеву судьба таких подарков не сделала. Поэтому он и идет сейчас к своей смерти покорно, втянув голову в жирные плечи. Страдает. Сволочь. Неужели же можно поверить в такую любовь? Это же сплошное свинство!
Она первой вышла из подъезда. Очень приятный день, даже солнышко изредка проглядывает. Еще несколько минут, и все будет кончено.
— Ну, ты идешь, Якушев? — обернулась она.
— Сейчас, сейчас, шнурок развязался.
— О господи!
Ей не терпелось. Наконец муж стал спускаться из подъезда по ступенькам вслед за ней. Люда сделала несколько шагов, достала из сумочки ключи от машины и в замешательстве оглянулась. Когда же? И чего, интересно, он ждет?
Она даже успела отключить сигнализацию и открыть дверцу «Тойоты». Снова оглянулась. Да, вот сейчас. Она это чувствует. Сейчас это произойдет. Его палец на спусковом крючке. Люда довольно улыбнулась. Ну вот и все.
У кого-то на даче пав…
…Он пришел на чердак заранее, занял удобную позицию. Еще вчера взломал замок, внимательно все здесь осмотрел. Дом старый, трехэтажный, видимо, скоро пойдет под снос. Строится Москва. А позицию для выстрела лучше, чем здесь, на чердаке, не придумаешь. Совсем простое дело. Из подъезда выйдут двое, мужчина и женщина. Лицо мужчины он внимательно изучал вчера вечером в течение получаса. За что она его, интересно? Неприятный, конечно, тип, но за это не убивают. Убивают за другое.
Он посмотрел в оптический прицел винтовки на двери подъезда. Какая-то бабка вышла оттуда с бидоном для молока, подтянула узелок платка, осторожно начала спускаться вниз по ступенькам. Видимость отличная, отметил он, бабкино лицо как на ладони. Остается только плавненько и нежно нажать на курок. Очень нежно. Надо любить свою работу. И вот она, душа человеческая, полетела к небесам. Но в бабку он, конечно, стрелять не будет. За бабку не дадут бабок. Он даже улыбнулся, отметив, что получился неплохой каламбур. Киллерский.
А вот и они. Первой вышла женщина, и он на всякий случай взял ее в прицел. Проверить, не сбился ли. И почему-то стало вдруг интересно увидеть ее лицо. Надо же: заказала собственного мужа! Что ж, бывает. Он ее прекрасно понимает, потому что сам когда-то… И вдруг замер. Что за черт?! Она же столько раз ему во сне являлась! И в каком страшном сне! Она же была первой, кого он…
В течение этих пяти минут он вспомнил и понял все. Она не умерла тогда. Осталась жива каким-то чудом и так же чудом узнала, что муж хотел ее убить. Только она могла так отомстить, подложив в багажник его машины краденые вещи. Вещи! А откуда она их взяла?! Значит, это она ограбила четыре квартиры и подставила его?! А он-то все годы, проведенные в тюрьме, думал, что это была Марина! Он ведь только и жил этой мыслью: выйти и первым делом наказать ее! И тогда, в парке, не выдержал, сорвался. Когда увидел ее с другим мужчиной, то сорвался.
Он убил того парня сразу же, не собираясь ничего выяснять. А лицо Марины после того, что он с ней сделал, запомнил на всю жизнь, чтобы никого и никогда больше не любить. Потому что никакой сентиментальности и доброты в нем давно не осталось. А все из-за этой женщины, которая идет к машине и ждет, что сейчас ее избавят от мужа. А он тогда ей кто? Ведь никакого развода не было! Их венчали в церкви, однажды и на всю жизнь. С первой минуты их брака он ненавидел себя за слабость. За жадность к ее деньгам, которая в итоге сделала из него профессионального убийцу. Ведь если бы она умерла тогда, под лавиной, то он теперь был бы совсем другим человеком! Быть может, счастливым человеком. Женатым на любимой женщине, гуляющим по выходным дням с детишками в парке. Дочка и сын. Маленький нерожденный сын, его и той женщины, которую он убил, поверив во всю эту ложь.
Она давно должна была умереть.
И когда его Людочка уже открыла дверцу серебристой «Тойоты», Тимур Муратов аккуратно и спокойно нажал на спусковой крючок.
Она упала, толстый мужчина, которого Тимур должен был убить, мгновенно завизжал и присел за машину. Тимур вдруг улыбнулся, вспомнив, что в таких случаях говорила его жена, и, собирая винтовку с оптическим прицелом, тихо произнес:
— Шутка.
92 
