121 
– А зачем? – невозмутимо солгал Караваев, который именно так и намеревался поступить. – Зачем это нужно, вы можете мне сказать? Я уеду туда, где вы меня не достанете.., и вообще, кто не рискует, тот не выигрывает. Когда никто не хочет твоей смерти, жизнь пресна и однообразна, разве не так?
– Хорошо, – неожиданно сказал Школьников и начал натягивать на жирные плечи висевшую на перилах веранды рубашку. – Похоже, мне ничего не остается, как поверить тебе. Оказывается, ближе к старости жить хочется даже больше, чем в молодые годы.
– Вы это серьезно? – недоверчиво спросил Караваев. – Я-то, грешным делом, думал, что вас придется пытать.
– Так ведь я знаю, что ты перед этим не остановишься, – вздохнул Владислав Андреевич, не спеша застегивая пуговицы. – Только есть одна проблема, Максик. Память у меня уже не та. Номера счетов у меня зашифрованы на бумажечке, а бумажечка – дома, в Москве…
– Что-то мне это не нравится, – сказал Караваев. – Бумажечки какие-то, шифры…
– Тогда стреляй, – предложил Школьников. – Сам ты ни черта не найдешь, можешь мне поверить. И где искать, я тебе не скажу ни под какими пытками, потому что хочу жить. Поэтому сначала мы с тобой избавимся от ружья и машины, а потом поедем ко мне домой, где и расстанемся, чтобы больше не встречаться. В конце концов, ты прав: это виртуальные деньги. Никак не могу привыкнуть к этим новым словечкам, и к бизнесу теперешнему тоже… Ну их к черту совсем, не стоят они этого!..
Караваев задумчиво почесал переносицу стволом пистолета, нерешительно дернул плечом и наконец осторожно спустил взведенный курок, придерживая его ладонью левой руки.
– Ладно, – сказал он. – Только без фокусов!
– Годы мои не те, – с достоинством ответил Школьников, – чтобы фокусы показывать.
Глава 16
Садясь в такси и называя водителю домашний адрес Школьникова, Филатов смутно представлял себе, что собирается делать, когда прибудет на место. Умнее всего, разумеется, было бы позвонить сердитому майору с Петровки и подробно изложить ему все, что рассказал Мирон. Диктофон с записью этого рассказа лежал у Юрия в кармане, так что майору пришлось бы поверить в правдивость изложенных Юрием фактов.
Другое дело, что руки у майора могли оказаться коротковаты. Юрию уже приходилось краем уха слышать фамилию Школьникова, и он знал, что речь идет о крупной фигуре в мире финансов и бизнеса. А такие, как известно, обладают удивительно скользкой кожей, благодаря чему способны вывернуться из любого захвата. Что ему какой-то там майор, что ему свидетельские показания! Прямых улик нет ни единой, и, следовательно, милицейский наезд только заставит этого волка насторожиться.
С другой стороны, желания выступать в роли следователя, судьи и палача у Юрия не было. Ему приходилось бывать в этой шкуре, и у него остались об этом самые неприятные воспоминания. Ему вовсе не казалось, что вершить суд и расправу – почетное занятие, и он меньше всего считал себя пригодным для такой работы. Просто обстоятельства сложились так, что Юрий мог лишь стремительно и прямо, как по рельсам, катиться вперед, увлекаемый чудовищной инерцией все тех же обстоятельств.
«Да ладно, – подумал он, расслабленно откидываясь на спинку заднего сиденья такси и закрывая глаза. – Чего там: суд, расправа, обстоятельства… Доберемся до места, тогда и посмотрим, какие там у нас обстоятельства. Главное, что оружия у меня при себе никакого нет, а значит, массовых казней сегодня не предвидится. Вот и ладно.»
– Приехали, – сказал таксист. – Эй, командир, слышишь?
– Слышу, – сказал Юрий и проснулся. – А куда это мы приехали?
– Ну, ты даешь, – с легкой настороженностью в голосе сказал таксист. – Это ты с вечера такой или уже с утречка заправился? Вот народ! Куда ты сказал, туда мы и приехали!
– А! Ну да. Извини, шеф. Приснилось что-то. Он расплатился и вышел из машины. Дом, в котором жил истинный владелец газеты “Московский полдень” Владислав Андреевич Школьников, был новым, никак не старше десяти лет, и строился явно не для простых смертных. С первого взгляда было трудно определить его форму из-за обилия каких-то полукруглых выступов и волнообразно изогнутых широченных лоджий, и Юрий в конце концов махнул на это рукой: он приехал сюда вовсе не для того, чтобы изучать современную архитектуру.
«Хорошо, – спросил он себя, – а для чего я сюда приехал? Интервью брать? А что, это идея. Диктофончик-то у меня с собой. Только, боюсь, толку от этого не будет. Пошлет меня господин Школьников, что называется, вдоль по Питерской, и что я тогда стану делать – морду ему бить? Руки ломать? М-да… Пожилому человеку… Правда, пятьдесят один год – это еще не старость. Во всяком случае, если верить Мирону, этот старичок сам может мне что-нибудь сломать. Это хорошо. Люблю, когда шансы равны хотя бы приблизительно. А вот интересно, есть тут охрана? Плохо, если есть. Шум, гам, драка, милиция, травмы, переломы… Хотелось бы без этого обойтись.»
121 
