Коннор шлепнул себя по бедрам.
— Ты шутишь.
Натали тоже шлепнула себя по бедрам.
— По-твоему, я похожа на женщину, которая шутит?
Коннор решительно приблизился к ней, взял ее за плечи, приподнял и заставил стать на цыпочки. Потом наклонился к ее лицу, нос к носу.
— А я не намерен покидать этот дом, малышка. Так что, раз мы не можем сговориться, забудь о разводе.
— Но ведь ты говорил… — Натали побледнела.
— Я знаю, что я говорил. — Он отпустил ее, распахнул дверь и позволил ей выйти в холл. — Я прекрасно знаю, что я говорил. — Он захлопнул за ней дверь. — Каждое слово, — продолжал бормотать он, уставившись на дверь.
Он яростно пнул ногой стену и чуть не взвыл от боли.
— Каждое проклятое слово, — процедил он и зарылся головой в ладони.
3
Коннор открыл дверь, ведущую в приемную главного офиса компании «Уорнер резортс», и встретился с солнечной улыбкой Кэрол, появившейся из-за большой чашки кофе.
— Доброе утро, мистер Уорнер.
Коннор сверкнул глазами.
— Уже больше девяти. Тебе положено работать.
Улыбка Кэрол увяла.
— Я работаю. Только мне…
— Захотелось кофе, — закончил он за нее. — Кофе может подождать до перерыва. — Он прошагал мимо ее стойки. — А теперь не помешает заняться делами.
— Да, мистер Уорнер…
Он прошагал через несколько дверей и направился к своему кабинету. Его секретарша вскочила на ноги, когда он несся мимо ее стола.
— Доброе утро, мистер Уорнер. Звонили мистер Фолкнер и мистер Окада. Пришло несколько факсов…
— Никаких звонков, никаких факсов. Меня не беспокоить. Понятно?
Роза подняла брови.
— Понятно. Ни звонков, ни факсов. Не беспокоить…
— Только в случае пожарной тревоги или вооруженного нападения… Ясно тебе?!
Он захлопнул за собой дверь кабинета, швырнул свой брифкейс на столик…
— Проклятье, — пробормотал он и снова открыл дверь. — Роза?
Роза посмотрела на него из-за компьютера.
— Да, сэр?
Ее тон был вежливым, но щеки горели.
Коннор сделал глубокий вдох и подошел к ней.
— Роза, я прошу прощения. Я не хотел… Просто…
Что просто, Уорнер? Просто твоя жена бросает тебя?
— Просто… Просто я не выспался… — закончил он.
— Понимаю. — Роза улыбнулась.
— Что понимаешь?
— Вечеринка у Филдингов. Судя по сегодняшним газетам, она имела головокружительный успех.
— А-а-а… Ну да, вечеринка была… чудесная.
— Не волнуйтесь, мистер Уорнер, я возьму все звонки на себя, — с пониманием сказала Роза.
— Спасибо. — Коннор улыбнулся. — Кстати, еще одна просьба. Скажи Кэрол, чтобы она позвонила в магазин Старбака и заказала для себя пару фунтов своего любимого кофе, а счет прислала мне. И еще передай ей, пусть она всегда держит где-нибудь поблизости полный кофейник, если она так любит кофе.
— Сэр?
— Просто передай все, что я сказал, ладно?
Она поймет.
— Ладно. И я позабочусь о том, чтобы вас никто не беспокоил. Но… сегодня утром курьер принес какой-то конверт.
Коннор протянул руку.
— Хорошо. — Он нахмурился, когда Роза вручила ему большой пергаментный конверт. Потом посмотрел на конверт и увидел свое имя и адрес, написанные элегантным почерком.
— Впечатляет. — Он усмехнулся. — Наверняка рекламные хитрости. «Добро пожаловать в мир новых ощущений! Приглашаем вас испытать непередаваемое наслаждение от поездки на нашем супер-пупер, сверхроскошном автомобиле-амфибии!» Наверняка что-то в этом роде.
— Наверное. — Роза рассмеялась. — А я думала, это что-то важное.
Коннор улыбнулся.
— С конвертом я разберусь. Только ты, пожалуйста, возьми все остальные дела на себя.
Мне нужно… ох, нужно кое о чем подумать…
О приобретении собственности в Пуэрто-Рико.
— Конечно, сэр.
Он изо всех сил пытался удержать на лице улыбку, но, как только закрыл за собой дверь кабинета, его улыбка угасла.
— Очень мило, Уорнер. Прекрасная работа, — пробормотал он себе под нос и бросил пергаментный конверт на рабочий стол. — Сначала ты поснимал головы своим лучшим работницам, а потом пошел просить у них прощения и объяснять, как десятилетний мальчик, почему мячик залетел кому-то в окно. — Он сбросил пиджак и послабил галстук. Потом ногой отодвинул кресло и плюхнулся в него. — Похоже, твоим следующим действием будет звонок в ток-шоу. Ты расхнычешься в трубку и оповестишь о своем горе миллионы сострадающих людей.