22 
Стольких ребят там оставил! А скольких в цинковых гробах на дембель отправил – всех не сосчитать. Боюсь я на женщин смотреть, стыдно перед ними. Мог же многих сохранить, а не сделал этого.
– Брось, не терзай душу. Если бы все в нашей армии были такие как ты, все по-другому шло бы. Но, к сожалению, жизнь расставляет все не так, как нам хочется. Хотя.., ладно. Не охота про армию, не охота про политику.
– Про что еще говорить? Что мы с вами еще в жизни видели.
– Как это про что? – засмеялся полковник Бахрушин. – Про женщин, конечно.
– Про женщин можно.
– Вот и расскажи, Борис Иванович, про свою зазнобу.
– Не надо, полковник. Уехала она в командировку и даже не позвонила.
– Может, времени не было или возможности? Что ты так уж сразу – винить ее начинаешь!
– Не виню я ее.
– Ну и правильно делаешь.
Может быть, эти двое мужчин, прекрасно понимавшие друг друга, сидели бы еще долго – час, два или вообще до утра – и пили бы водку, вспоминая свою жизнь, заглядывая друг другу в глаза, стуча кулаками по столу, если бы не телефонный звонок.
Комбат поднялся, уверено подошел и снял трубку.
– Рублев на проводе, – по-военному отчеканил комбат.
– …
– Кого-кого?
– …
– А-а, Леонида Васильевича. Конечно, сейчас позову. Это вас, полковник, – подавая трубку телефона, сказал Рублев.
И без того злое выражение на лице полковника сделалось еще более злым и презрительным.
– Какого черта! – пробурчал он, поднося трубку и бросая в нее. – Бахрушин. Говорите.
– …
– Да, да. Хорошо. Когда это случилось?
Борис Рублев видел, как полковник Бахрушин трезвеет буквально на глазах.
– Что-то случилось? – спросил Комбат.
– Да, случилось, Борис, и очень неприятное дело случилось. Извини, мне надо ехать.
– Ну, вот так всегда. Только разговоришься с хорошим человеком по душам, как тому уже обязательно надо куда-то бежать, спешить, ехать, лететь или плыть. Чертовщина какая-то, а не жизнь.
Они простились, пожав руки друг другу так же крепко, как и при встрече. Но сейчас, может быть, их рукопожатие было не только крепким, но и по-настоящему сердечными.
– Я тебе позвоню, Борис. Как-нибудь встретимся, договорились?
Черная «Волга» с затемненными стеклами умчалась со двора. А Комбат почувствовал какую-то досаду и опустошенность.
"И какого черта я так разоткровенничался перед этим маленьким полковником? Какой черт меня дергал за язык? Вот так всегда.
Словно едешь в поезде, в купе, с незнакомыми людьми, разоткровенничаешься, выболтаешь все свои секреты, будучи на сто процентов уверенным, что больше никогда в жизни не встретишься с попутчиком и что он никогда не сможет воспользоваться полученной информацией. А ведь сейчас ситуация совсем другая.
И полковник Бахрушин не временный попутчик."
Комбат налил в рюмку водки, посмотрел в окно, за которым уже сгустилась ночь, на окна соседнего дома, на дорогу, по которой мчались машины, поднял рюмку и выпил ее одним глотком – стоя. Затем взял дольку соленого огурца, пожевал безо всякого аппетита. Сел на диван на то место, где еще несколько минут тому назад сидел полковник Бахрушин, вытряхнул из пачки сигарету и неторопливо закурил, пристально следя за тем, как поднимается от кончика сигареты голубоватой струйкой почти прозрачный дым.
– Вот такая она – жизнь, – сказал Комбат, – где густо, а где и пусто".
К чему относилась эта фраза, знал лишь только он один.
Глава 5
Подполковник Борщев был и в самом деле человеком незаурядным. Не зря он привлек к себе внимание полковника Бахрушина, хотя внешне Борщев Валентин Витальевич ничем и не отличался от тысяч владельцев погон с двумя средних размеров звездочками. Коротко стриженый, с проседью, с обветренным на полигонных учениях лицом, с носом, подернутым сеткой тонких лиловых прожилок.
В общем, самый что ни на есть типичный подполковник, доставшийся российской армии в наследство от ее предшественницы – армии советской.
Солдаты, служившие на полигоне, его даже любили. Он никогда не придирался к ним по мелочам, предпочитая сваливать все грязные разборки на младших офицеров. Он даже мог себе позволить поздороваться с солдатами за руку, когда тех привозили к нему на дачу, чтобы вскопать огород. А потом, под конец дня, выделял им спиртное из расчета бутылка водки на троих. Напиться не напьешься, но легкий кайф почувствуешь и на душе станет веселее.
22 
