очень нудно 
253 
– Дождь почему-то перестал идти, понимаешь, солнце проснулось и сказало: «Дождь кончился… может, пора весне. Посмотрю-ка…»
– Не-а, – продолжает оппонент, – не-а, и все.
– И вот, – не обращая на него внимания, говорит девочка, – и вот… – она набирает в легкие воздух и приподнимает плечи с видом скучающей уверенности, – …старичок солнце про-о-осто высунулся посмотреть, какое у нас время года.
– Нет. Это… просто… не так. И все.
Она старается не реагировать, зная, что лучше не удостаивать этих дурачков ответом, но загадочно размеренная интонация последнего утверждения, свидетельствующая о владении другими сведениями, наполняет паузу нетерпеливым ожиданием. Грязноволосый метеоролог ощущает шаткость веры своей аудитории, которую нельзя про-о-осто так проигнорировать.
– Ну ладно, красавчик! – поворачивается она к оппоненту. – Тогда расскажи нам, почему это светит солнце, когда на носу День Благодарения.
Красавчик – длинноносый и длинноухий скептик в скрепленных изоляционной лентой очках и шуршащем плаще – поднимает глаза и серьезно оглядывает аудиторию, взирающую на него со скрипящих каруселей. Они ждут. Атмосфера ожидания уплотняется. Выхода нет: он слишком много вякал, и теперь он должен или высказаться, или заткнуться, но для того чтобы ниспровергнуть авторитет девочки, нужно противопоставить крайне убедительные аргументы, потому что, кроме серьезных доводов и ярко-красного фрисби, которое она ловит и подбрасывает совершенно непредсказуемо, она учится во втором классе. Он откашливается и для достижения цели решает прибегнуть к авторитетам.
– Мой папа сказал вчера, мой папа сказал… что после того, как небо расчистилось, будет чертовски ясно.
– Ну и что! – Ее было не так-то легко сразить. – А как это получилось?
– Потому что – мой папа сказал… – Он выдерживает паузу и, нахмурив брови, пытается дословно вспомнить причину, одновременно ощущая растущее ожидание, подгоняемое временем. – Потому что… – Лицо его проясняется – он вспомнил. – Это твердолобая шайка Стамперов наконец повержена. – Он вышел из клинча. – Потому что сукин сын Хэнк Стампер окончательно порвал свой контракт с «Ваконда Пасифик»!
И словно по волшебству из-за туч появляется солнце, яркое, пронзительное, свежеумытое, чтобы залить всю площадку ослепительно белым светом. Не говоря ни слова, девочка поворачивается и, сознавая свое поражение, шаркая галошами, направляется к качелям; престиж потерян, но как можно спорить с авторитетами, когда объект дискуссии столь явно переходит на сторону оппонента. Да, она вынуждена смириться с истиной: солнце вышло из-за того, что Стамперы капитулировали, а не потому, что оно заподозрило приход ранней весны.
Хотя на самом деле было очень похоже на весну. Увядающие львиные зевы пробуждались под лучами яркого солнца и умудрялись снова зацвести. Поднималась прибитая трава. В камышах распевали луговые трупиалы. А к полудню этого второго дня без дождя весь город был напоен таким теплым, влажным воздухом орегонской весны, что даже взрослые наконец осознали присутствие солнца.
Солнце пыталось осушить влагу, скопившуюся за его недолгую отлучку. От крыш поднимался пар. Пар валил от стен домов. В Шведском Ряду, где жили рыбаки, тусклые, бесцветные, насквозь вымокшие хижины с шипением испускали такие облака серебристого пара, что казалось – неожиданное появление солнца просто подожгло их.
– Чертовская погодка, что скажешь? – говорил агент по недвижимости, идя по Главной улице с Братом Уолкером. Плащ у него был перекинут через плечо, лицо лучилось в предвосхищении перемен к лучшему. Он оптимистически глубоко вдохнул и выпятил грудь, подставляя ее солнцу, как цыпленок, просушивающий перья. – Чертовская!
– Ах! – Брат Уолкер не испытывал особого энтузиазма по поводу этого конкретного определения.
– Что я хочу сказать, – будь прокляты эти типы, которые не дают спокойно поговорить на родном американском языке, – что такой климат в конце ноября и вправду сверхъестественный, сверхъестественный, не согласен?
Брат Уолкер улыбнулся. Так-то лучше.
– Господь всеблаг, – уверенно провозгласил он.
– Ну!
– Да-да, всеблаг…
– Настают хорошие времена. – Таково было мнение агента. – Старое позади. – Он чуть ли не звенел от легкой радости; он вспомнил о последней вырезанной им фигурке, лицо которой получилось на удивление похожим на Хэнка Стампера. Но теперь все было позади. И очень вовремя. – Ага. Теперь, когда правда восстановлена.,, все начнут богатеть.
253 
