Последние отзывы

  107  

— Ясно. Значит, уже вся школа знает, что Александра у вас.

— Ну… А что тут такого?

— Адрес ваш?

— Что?

— Адрес, адрес. Куда ехать, скажите.

— Это еще зачем?

— Девушка, я в уголовном розыске работаю. Жизнь вашей подруги в опасности, а вы еще этому поспособствовали.

Наташа покраснела еще больше и стала сбивчиво объяснять, где живет. Оставив недалекую простодушную подружку в коридоре, Леонидов бросился к машине. Выяснять, появлялся ли тут он, времени уже не осталось. Он ведь не дурак — никому и в голову не пришло, что именно ему нельзя говорить, где находится Александра, наоборот, должны были с охотой посодействовать.

«Будем надеяться, что два часа — приличный запас времени, не должен он меня опередить. Хорошо бы, у этой Наташи двери были такие же крепкие, как ее мозги, и телефон в порядке. Хотя звонить в милицию Саша не будет, это уж точно».

По улицам они гнали, врубив сирену и не обращая никакого внимания на цвета светофора. Район, как назло, был новым, жители путались в номерах домов и сразу не могли сообразить, куда послать сотрудников уголовного розыска. Пока нашли нужный дом, Леонидов уже успел раскалиться от злости на бестолковость людей, пугавшихся милицейской машины. Жутко хотелось набить кому-нибудь морду или, на худой конец, просто укусить. Как цепной пес, он кинулся к лифту, велев Игорю на всякий случай подниматься по лестнице. Выйдя из лифта, Леонидов сразу услышал его голос:

— Саша, я все равно войду. Открой. — Слышен был скрежет чего-то металлического о корпус замка.

На звук открывающейся двери лифта мужчина повернул голову. Леонидов сделал вид, что достает пистолет:

— Владимир Владимирович Заневский? Вы арестованы. Руки поднимите, и лицом к стене.

Конечно, он наплевал на пистолет. Заневский понял, что теряет или жизнь, или свободу, и неизвестно, что окажется в его случае важнее. Да и пистолета никакого у Алексея не было, зато была дикая злость. Они сцепились там же, на лестничной клетке. Топтались рядом, мешая друг другу. Чужое человеческое тело оказалось жестким и неудобным, оно было сильным и норовило подмять под себя Алексея и вдавить его в пол. Руки никак не могли преодолеть слои одежды, все время срывались и отчаянно хотели разжаться и отпустить. Леонидов уже почти отпустил Заневского, когда тот неожиданно обмяк и осел на пол.

Матвиенко нагнулся и защелкнул на нем наручники.

— Спасибо. — Алексей вытер саднившую губу. Во рту скапливалась кровь.

—: Леха… ты как?

— Ты его чем?

— Да пистолетом. Здорово ты его держал.

— Тащи вниз, я сейчас.

Матвиенко потащил к лифту мычащего Заневского.

«Все, конец». Леонидов прижался к стене, пытаясь успокоить дрожащие колени. Как на фотографии, погруженной в проявитель, на теле пятнами начала появляться боль. Пачкая о стену свою куртку, он передвинулся ближе к двери и потянулся занывшей рукой к звонку.

— Саша, это я.

— Кто? — прошелестел за дверью испуганный родной голос.

— Алексей. Его увели, Саша.

— Леша? Его точно нет?

— Нет. Здесь только я.

Дверь приоткрылась. Леонидов увидел испуганный синий глаз, прилипшие ко лбу кудряшки и схватил ледяную тонкую руку:

— Испугалась?

— Тише, Сережа спит.

Они тихонечко вошли в квартиру.

— Я Сережку в дальней комнате закрыла, он полночи не спал.

— Что случилось? Ты доллары нашла?

— Да, в стиральной машинке. Она сломана, машина эта, там всякий хлам лежит, я стала старый Сережкин носок искать, чтобы распустить и рейтузы довязать. А там этот пакет…

— Белый с синим. А в нем тридцать тысяч долларов.

— Кажется, меньше…

— Значит, уже попользовался.

— На нем кровь. Я сразу поняла, что это кровь.

— Зачем же ты к Лене поехала?

— А куда? Я же не знала, что они…

— Любовники? Ты что, слышала, как она звонила?

— Нет. Лена как-то странно себя повела, когда я рассказала ей про эти деньги. Я ничего не могла понять, как Вовка выследил Серебрякова, как он вообще узнал про него и эти доллары. А Лена сразу разозлилась и отправила меня в маленькую комнату, мол, чтобы Сережку уложила. Там снаружи такая щеколда, папа прибил, чтобы дверь сквозняком не. открывало. Когда мы с сыном в комнату ушли, Лена вдруг взяла и щеколду эту задвинула. Я испугалась, стала в нее плечом бить — никак. Схватила в горячке кресло, что рядом стояло, чтобы ударить чем потяжелее, а там за креслом Вовкин халат. Со спинки, наверное, соскользнул и давно валялся. Я сразу узнала этот халат, сама подарила на двадцать третье февраля, долго не могла придумать, что купить, ходила, выбирала. Потом как-то летом приехала с дачи, а халат исчез. Я в голову не брала, куда он делся, а тут лежит в Ленкиной спальне, а из кармана лифчик торчит, явно не мой. Тут я все поняла. Сестра давно мне грозилась что-то рассказать, о чем я не знаю, намекала, что я чего-то не понимаю, что ей меня жалко, что, мол, я жизни не знаю. Ленка всегда что-то недоговаривала, хотя ей так и хотелось ляпнуть. Если бы я знала, что они такие сволочи! Знаешь, как я разозлилась? Шарахнула по двери этим самым креслом. Ленка в кухне как раз номер набирала. Я сразу вспомнила про Лилю и поняла, что они хотят сделать. В голове только Сережка: что с ним будет? За сына я бы их обоих убила. Подняла его с постели, схватила вещи. Мы с Ленкой в коридоре схватились, она Вовке так и не смогла дозвониться…

  107