... 
328 
Что касается лорда Уилмора, то он живет на улице Фонтен-Сен-Жорж. Это один из тех англичан-туристов, которые тратят на путешествия все свое состояние. Он снимает меблированную квартиру, где проводит не более двух-трех часов в день и где лишь изредка ночует. Одна из его причуд состоит в том, что он наотрез отказывается говорить по-французски, хотя, как уверяют, пишет он по-французски прекрасно.
На следующий день после того, как эти ценные сведения были доставлены королевскому прокурору, какой-то человек, вышедший из экипажа на углу улицы Феру, постучал в дверь, выкрашенную в зеленовато-оливковый цвет, и спросил аббата Бузони.
– Господин аббат вышел с утра, – ответил камердинер.
– Я мог бы не удовольствоваться таким ответом, – сказал посетитель, – потому что я прихожу от такого лица, для которого все всегда бывают дома. Но будьте любезны передать аббату Бузони…
– Я же вам сказал, что его нет дома, – повторил камердинер.
– В таком случае, когда он вернется, передайте ему вот эту карточку и запечатанный пакет. Можно ли будет застать господина аббата сегодня в восемь часов вечера?
– Разумеется, сударь, если только он не сядет работать; тогда это все равно, как если бы его не было дома.
– Так я вернусь вечером в назначенное время, – сказал посетитель.
И он удалился.
Действительно, в назначенное время этот человек явился в том же экипаже, но на этот раз экипаж не остановился на углу улицы Феру, а подъехал к самой зеленой двери. Человек постучал, ему открыли, и он вошел.
По той почтительности, с какой встретил его камердинер, он понял, что его письмо произвело надлежащее впечатление.
– Господин аббат у себя? – спросил он.
– Да, он занимается в библиотеке; но он ждет вас, сударь, – ответил камердинер.
Незнакомец поднялся по довольно крутой лестнице, и за столом, поверхность которого была ярко освещена лампой под огромным абажуром, тогда как остальная часть комнаты тонула во мраке, он увидел аббата, в священнической одежде, с покрывающим голову капюшоном, вроде тех, что облекали черепа средневековых ученых.
– Я имею честь говорить с господином Бузони? – спросил посетитель.
– Да, сударь, – отвечал аббат, – а вы то лицо, которое господин де Бовиль, бывший тюремный инспектор, направил ко мне от имени префекта полиции?
– Я самый, сударь.
– Один из агентов парижской сыскной полиции?
– Да, сударь, – ответил посетитель с некоторым колебанием, слегка покраснев.
Аббат поправил большие очки, которые закрывали ему не только глаза, но и виски, и снова сел, пригласив посетителя сделать то же.
– Я вас слушаю, сударь, – сказал аббат с очень сильным итальянским акцентом.
– Миссия, которую я на себя взял, сударь, – сказал посетитель, отчеканивая слова, точно он выговаривал их с трудом, – миссия доверительная как для того, на кого она возложена, так и для того, к кому обращаются.
Аббат молча поклонился.
– Да, – продолжал незнакомец, – ваша порядочность, господин аббат, хорошо известна господину префекту полиции, и он обращается к вам как должностное лицо, чтобы узнать у вас нечто, интересующее сыскную полицию, от имени которой я к вам явился. Поэтому мы надеемся, господин аббат, что ни узы дружбы, ни личные соображения не заставят вас утаить истину от правосудия.
– Если, конечно, то, что вы желаете узнать, ни в чем не затрагивает моей совести. Я священник, сударь, и тайна исповеди, например, должна оставаться известной лишь мне и божьему суду, а не мне и людскому правосудию.
– О, будьте спокойны, господин аббат, – сказал посетитель, – мы, во всяком случае, не потревожим вашей совести.
При этих словах аббат нажал на край абажура так, что противоположная сторона приподнялась и свет полностью падал на лицо посетителя, тогда как лицо аббата оставалось в тени.
– Простите, сударь, – сказал представитель префекта полиции, – но этот яркий свет режет мне глаза.
Аббат опустил зеленый колпак.
– Теперь, сударь, я вас слушаю. Изложите ваше дело.
– Я перехожу к нему. Вы знакомы с графом Монте-Кристо?
– Вы имеете в виду господина Дзакконе?
– Дзакконе!.. Разве его зовут не Монте-Кристо?
– Монте-Кристо название местности, вернее утеса, а вовсе не фамилия.
– Ну что ж, как вам угодно; не будем спорить о словах и раз Монте-Кристо и Дзакконе одно и то же лицо…
– Безусловно, одно и то же.
– Поговорим о господине Дзакконе.
328 
