очень нудно 
112 
Сплела она новую веревку, но на сей раз не бросила, разжала руку, и медленно скользнула она на камни и следом за первой поползла к нам. Улыбалась Серебряная, и принялась за третью веревку, а те две, словно змеи, ползли к нам.
Да, могли они одолеть нас, но воспротивилась я. Засунула чашу за пояс и выхватила меч, что выковал мой отец из слитков древнего металла.
Темным оказалось его лезвие, как беззвездная ночь, ни искорки света не отражалось от него. Никогда не бывал он таким прежде, случалось мне обнажать его и раньше, и всегда не отличался он от прочих мечей. Теперь же — словно из ночи его сковали.
Положила я его на плиты, оградилась лезвием от подползающих петель. И не знала, защитит он меня или нет. Одни тайные силы отвращают металлом, а другие съедят даже сталь. Тайна окутывала происхождение меча, но доверилась я родителям, знали они ему цену.
Снова взяла я чашу и оградилась еще и посохом. Но теперь приходилось мне следить и за женщиной, и за веревками, теперь уже три их приближались, и она начинала плести четвертую.
Змеясь, подползала к лезвию первая, изогнулась, готовясь ударить, коброй откинулась назад, подняв один конец, словно голову… Но будто преграда была перед ней, не могла она ее перелезть, прикоснуться не могла. Полегчало у меня на сердце, значит, и меч был защитой.
К моему удивлению, шевельнулся и Джервон, тяжело, рывками, едва одолевая вес своего тела, поднял он меч и рубанул по подобравшейся веревке. Попыталась она охватить меч, взобраться по нему, но, потеряв силу, отпала. Значит, и сталь ограждала.
Почти все безжизненные мужские фигуры вокруг нас были в броне, но мечи оставались в ножнах. Должно быть, они и сообразить не успели, что придется биться за жизнь, так сильны были ее чары.
Словно разъяренная пантера, зашипела Серебряная. Метнула в меня четвертую веревку, но едва посох мой вновь зацепил петлю, как отправил обратно. И в этот миг поняла я, что пора и мне переходить в атаку.
Взяла я посох, как копье на охоте, и метнула его прямо в грудь Серебряной. Охнула она и, словно щитом, заслонилась волосами. Глубоко вошел в них посох, пряди вокруг него таяли и исчезали. Но сумела она отразить силу жезла из рябины, упал он к подножию ее камня и переломился. И все же половину волос ее уничтожил.
Быстро подхватила я меч с каменной плиты, а Джервон с неимоверным усилием, словно свинцом налиты были руки и ноги его, неуклюжими взмахами рубил оставшиеся веревки. Но скованы были его движенья, и могли они одолеть его, однако не было у меня времени помогать Джервону. Только о поединке должна я думать, о битве, в которой могу и погибнуть. Перепрыгнув через последнюю ползущую веревку, побежала я к постаменту; не веревки вила теперь женщина, а рвала волосы горстями и кидала навстречу мне дымовой завесой.
Двумя взмахами меча рассеяла я этот полог и встала перед ней. Не была она более прекрасной, черепом вновь стала ее голова. Губы исчезли, обнажились страшные зубы, руки не к волосам протянулись, ко мне. И пока я смотрела на нее, выросли, страшными когтями стали пальцы, готовые рвать и терзать мое тело.
Вверх и вперед ударила я мечом, и словно в пустоту пришелся удар мой. А она была на своем месте, готовясь вцепиться мне в горло. Снова ударила я. И поняла: она — призрак, а сущность ее где-то неподалеку. Если не найду я это укрытие, то погибну.
Тонким голосом вдруг вскрикнул Джервон: две веревки разрубил он, но третья, обхватив его ногу, взбиралась все выше и выше.
Помочь ему я не могла… Где же Древняя?
Ясно, она укрывалась здесь, в центре спирали, не сомневалась я в этом. Иначе не такой силой обладала бы она в этом месте.
То, что недавно было красавицей, не покидало камня; вытянув когтистые лапы, она наклонила вперед голову. Немыслим был такой поворот для человеческой шеи, но она по-прежнему буравила меня глазами, что не были глазами. Рот ее яростно скалился, с каждым мгновением теряла она человеческий облик, ярость, словно в зеркале, отражалась в се теле.
Теперь я убедилась, что не может она сойти с камня, только колдует, стоя на нем. Значит, не упуская ее из виду, могла я поискать, где сокрыта она, и поразить ее насмерть или прогнать.
Мимо безмолвных фигур ее жертв двинулась я к колоннаде. Медленно вдоль колонн обходила я камень, не отрывая взгляда от Древней.
Она подняла руку к лицу — страшные когти на них растаяли, — плотно обхватила вновь появившимися пальцами нечто драгоценное. А потом поднесла руки ко рту и нежно подула на них, словно пытаясь согреть.
112 
