очень нудно 
31 
Ирина Константиновна вела машину непринужденно, сидя в расслабленной позе и орудуя рычагом стандартной коробки передач с такой небрежной легкостью, словно это была кисточка для нанесения макияжа. Стиль вождения у нее был впечатляющий, как и послужной список. Глеб немного злился на Федора Филипповича за то, что тот не предупредил его, с кем придется иметь дело. Достаточно было просто назвать фамилию, остальное Глеб знал – не все, конечно, а лишь то, что можно почерпнуть из справочников, специальных статей и архивных материалов. Даже такой профан в искусствоведении, каким был Глеб Сиверов, за пару последних месяцев узнал, кто такие профессор Андронов и его дочь: начав вплотную интересоваться этой средой, не наткнуться на информацию о них было невозможно. Разумеется, в просмотренных Глебом файлах ничего не говорилось о том, какова была доля знаменитого отца в успехах дочери; впрочем, судя по тому, что ее охотно приглашали для консультаций как музеи, так и крупные частные коллекционеры, она чего-то стоила и сама по себе. У нее были обширные и глубокие знания, подкрепленные, судя по многочисленным отзывам, прекрасно развитой интуицией; кроме того, если судить по стилю езды, она была ярко выраженным экстремалом и нуждалась в адреналине, как наркоман в косяке.
Словом, если бы Федор Филиппович, взявшись перечислять качества, которые он хотел бы видеть в своем эксперте-искусствоведе, потрудился записать их на бумажке, у Глеба, по крайней мере, сейчас нашлось бы занятие – сидеть и вычеркивать их одно за другим в порядке обнаружения. В связи с этим у него возникло подозрение, что файл с информацией об обоих Андроновых попал ему на глаза не случайно, а был аккуратно подсунут Федором Филипповичем, который давно держал дочь знаменитого профессора на примете. (Тут Федор Филиппович сделал невинное лицо и развел руками.)
До Третьяковки они долетели в мгновение ока, чему Глеб втайне обрадовался. Но тут выяснилось, что Макарова на работе нет – вчера, сразу после ухода Ирины Константиновны, он тоже ушел, сославшись на плохое самочувствие и боли в суставах. Сегодня он на работу не вышел – видимо, приболел.
Адреса Федора Кузьмича Макарова Ирина Андронова не знала, но раздобыла его с поистине волшебной скоростью, без неизбежных в подобных случаях вопросов и косых, подозрительных взглядов. Глеб мысленно вычеркнул из своего воображаемого списка еще один пункт: она знала все входы и выходы в мире искусства. Не являясь сотрудницей галереи, она знала здесь каждого в лицо и по фамилии и, кажется, пользовалась всеобщим уважением.
Они отправились к Макарову домой, совершив еще один бешеный рывок по оживленным московским улицам. Макаров, как оказалось, жил в одной из новомодных элитных башен, недавно возведенной в двух шагах от центра. Глеба это немного удивило: он никогда не думал, что скромным музейным реставраторам так много платят. Впрочем, Андронова также выглядела удивленной и слегка сбитой с толку, и на ее красивом лице то и дело мелькало выражение хмурой озабоченности: похоже было, что она что-то такое обдумывает.
Еще сильнее Ирина Константиновна задумалась, когда, поднявшись на седьмой этаж в сверкающем зеркалами и полированным алюминием лифте, они обнаружили на двери квартиры "дяди Феди" желтую пластилиновую печать. По правде говоря, Андронова не только удивилась, но и явно испугалась. А посмотрела она на Глеба так, словно это он лично упрятал ни в чем не повинного Федора Кузьмича в следственный изолятор Лубянки и приехал сюда затем лишь, чтобы полюбоваться ее, Ирины Андроновой, реакцией.
Тут Сиверов взялся за дело, поскольку оно как раз было по его части. Он внимательно изучил надпись на печати, а затем, спустившись вниз, с пристрастием допросил дремавшего в вестибюле охранника. Удостоверение офицера ФСБ произвело должное впечатление, и охранник четко отрапортовал, что вчера после обеда нужного им человека зарезал по пьяному делу собутыльник и что квартиру опечатала милиция, которая и забрала тело. "Восемнадцать ножевых ран!" – упиваясь собственной информированностью, торжественно провозгласил этот болван, не замечая, что стоящая перед ним женщина близка к обмороку.
Глеб погнал идиота за стаканом воды и, поскольку на улице стояла адская жара, проветрил Андронову под струей ледяного воздуха, истекавшей из установленного в вестибюле мощного заграничного кондиционера. Проветривалась она совсем недолго, а выпив воды, оправилась и сердито вырвала у Глеба локоть, за который тот ее на всякий случай придерживал.
31 
